Ангел Каралийчев - Наковальня или молот

— Пора! — шепнул кто-то у забора. — Забирайся мне на спину и перелезай через забор!

Три тени бесшумно перемахнули через забор, пересекли двор и исчезли за дверью гостиницы. Поднимаясь по лестнице, трое незнакомцев вытащили пистолеты. Увидев их, уборщица, которая в это время гладила в коридоре простыни, выронила утюг и замерла. Тот, что шел первым, сделал ей знак, чтобы она молчала.

— Что вы от меня хотите? — спросила перепуганная женщина.

— Ничего. Мы пришли за своими товарищами — болгарами. В каком они номере?

— В четырнадцатом. Дверь не запирается. Что вы собираетесь делать?

— Мы возьмем их со собой, а ты ступай в свою комнату и запрись в ней. Помни: ты ничего не видела и не слышала. Если закричишь — пеняй на себя!

Уборщица дрожащими руками сложила недоглаженные простыни, взяла утюг и ушла в свою комнату.

Сотир Анастасов осторожно открыл дверь четырнадцатого номера. Дверь скрипнула. Димитров спал крепко и ничего не услышал, но Коларов тут же вскочил.

— Кто здесь? — крикнул он.

— Тише, Васил. Это я — Чико. Вставайте. Мы пришли за вами. Поскорее.

Не зажигая света, Коларов и Димитров быстро оделись. Молча, на цыпочках, они вышли в коридор, спустились по лестнице, пересекли двор и перелезли через забор. Когда вся группа оказалась на улице, Сотир Анастасов оглянулся. Все было в порядке. Полицейские спокойно стояли у парадного входа гостиницы и курили.

Уже начало светать, когда Димитров и Коларов добрались до тайной квартиры в цыганском квартале. Сняв пальто и бросив его на стул, Георгий Димитров повернулся к Сотиру:

— Чико, приведи сюда областного секретаря Радничкой партии и секретаря профсоюзов. Секретарем партии здесь сталелитейщик Ганц, а профсоюзов — Воя Янкичевич.

Оба рабочих деятеля знали Георгия Димитрова. Во время войны он приезжал в Ниш, чтобы спасать железнодорожников-коммунистов от военных трибуналов Протогерова. Сталелитейщик Ганц шумно ворвался в комнату, бросился к Димитрову, обнял его и на радостях изверг целый поток ругательств.

— Чем можем помочь? — спросили сербы.

— Нам нужны деньги, — ответил Георгий Димитров. — У нас нет никаких средств, а нужно послать телеграммы за границу.

В тот же день Сотир Анастасов отправил телеграммы в Москву, Вену, Бухарест и Стамбул. В них руководители партии сообщали о разгроме народного восстания и просили прогрессивную общественность мира выступить в защиту жертв Цанкова и тысяч эмигрантов, которые день и ночь покидали Болгарию.

После обеда Димитров и Коларов опустили занавески на окнах и снова сели за стол. Георгий Димитров писал химическим карандашом на увлажненной ткани наказ партии и профсоюзам Болгарии. Покончив с наказом, он принялся составлять вместе с Коларовым «Открытое письмо болгарским рабочим и крестьянам», которым завершилась славная эпопея Сентябрьского народного восстания 1923 года.

Пока они писали, дупничанин Крекманов стоял на посту у дверей тайной квартиры, а Сотир Анастасов бегал по городу, выполняя разные поручения.

Из Белграда телеграммой вызвали Николая Ивошевича, брата жены Георгия Димитрова. Юноша прибыл с первым же поездом. Чико встретил его на станции. Увидев Николая, Димитров положил ему руку на плечо и сказал:

— Послушай, дорогой, тебе нужно съездить в Болгарию и отвезти наш наказ партии и профсоюзам. Ты согласен?

— Да, я согласен. Ради тебя я готов на все.

Николай разделся, и его, точно мумию, обмотали тканью, на которой был написан наказ. Посланец получил паспорт и уехал в Болгарию — погостить у сестры Любицы.

Открытое письмо не удалось отпечатать в Нише — типография не располагала болгарским шрифтом. Поэтому, как только было получено разрешение, Димитров и Коларов сели на поезд и выехали в Белград. Они передали текст письма болгарским земледельцам-эмигрантам — чтобы те напечатали его. Однако, опасаясь, как бы при наборе текст не был искажен, Димитров решил сам пройти в типографию.

Вечером он рассказывал Коларову:

— Хотя я уже двадцать лет не занимался этим делом, как только подошел к кассе, во мне закипела кровь наборщика, и я без труда, быстро набрал письмо.

Сотир Анастасов отвез отпечатанные экземпляры в Цариброд и передал их Замфиру Петрову, а тот переправил их через границу в Болгарию.

Над исстрадавшейся родиной, над пожарищами, братскими могилами и виселицами прозвучали бодрящие слова:

«Долой уныние, долой отчаяние, долой малодушие!

Выше головы, славные бойцы!

Да здравствует рабоче-крестьянское правительство!

Да здравствует Болгария трудящихся!»

30 января 1933 года президент Германии, престарелый фельдмаршал Пауль фон Гинденбург, назначил рейхсканцлером главаря немецких фашистов, будущего поджигателя второй мировой войны Адольфа Гитлера.

Гитлеровская партия комплектовалась в своей основе из деклассированных элементов, всякого рода неудачников, офицеров, не сделавших карьеры, спившихся студентов, разоренных аристократов, отчаявшихся буржуа, крупных и мелких авантюристов, профессиональных убийц, вожаков отрядов добровольческого корпуса, шпионов и уголовников.

Во время выборов в рейхстаг в сентябре 1930 года этой шайке удалось увлечь за собой несколько миллионов немецких избирателей. Гинденбург дрогнул и протянул руку будущему претенденту на мировое господство. В одну из морозных январских ночей на трибуне в Берлине плечом к плечу стояли верный лакей Гогенцоллернов, могильщик государственной независимости Германии Гинденбург и австрийский ефрейтор Гитлер — в фуражке, надвинутой на лоб, с подстриженными усиками и лихорадочно горящими глазами. А внизу с факелами в руках чеканили шаг бескрайние колонны эсэсовцев, штурмовиков и «Стального шлема».

Поднимая руку, национал-социалисты приветствовал» своего «фюрера» на манер древних римлян (другого приветствия они не смогли придумать!) и орали:

— Веди нас, фюрер! Мы пойдем за тобой!

И он повел их на Орел и Ленинград, на Москву и Волгоград, откуда им не было возврата.

Захватив власть, Гитлер первым делом решил свести счеты с Коммунистической партией Германии, которая на парламентских выборах получила почти пять с половиной миллионов голосов. Эта партия мешала национал-социализму начать новую мировую бойню, и поэтому ее нужно было уничтожить. Для того чтобы сбить с толку немецкий народ, нацистские вожаки придумали план: они подожгут рейхстаг, поднимут вокруг этого большую шумиху, раструбят на весь мир, что поджог — дело рук коммунистов, поразят таким образом воображение мелкой буржуазии, и она поверит, что коммунисты — самые страшные люди на свете. Это развяжет руки молодчикам Геринга, и они выйдут на историческую сцену как борцы с большевизмом, как «спасители» отечества и человечества. Заслать ночью поджигателей в парламент — это для председателя рейхстага Геринга было плевым делом, ибо его квартира была связана с рейхстагом тайным подземным ходом и ключи от парламента позвякивали у него в кармане.