Игорь Гарин - Непризнанные гении

Поль Верлен, один из самых проникновенных и трепетных поэтов, испытывавший неразрешимую тревогу по несуществующей красоте, открывает трагическую череду прóклятых поэтов с ужасной судьбой и всеми мыслимыми и немыслимыми бедствиями существования, о которых он сам писал:

Минутами — я жалкий челн. Беззвездный, Весь в облаках встречая небосклон, Один, без мачт сквозь бурю мчится он С молитвою и ожидая бездны.

Судьба Верлена — трагична от начала и до конца: уникальное сочетание чистоты и порока, он издавал соловьиные трели из кабаков, бардаков и тюрем, то опускаясь на заблеванное дно жизни, то, всплывая, дабы стать ее учителем.

Даже среди страдающих гениев его судьба беспримерна. Недостатки воспитания, богемность, слабохарактерность, психические патологии превратили его жизнь в непрекращающийся скандал. Он то исчезал на десятилетия, предаваясь разнузданному пьянству и разврату, то вдруг публиковал религиозные литургические стихи, то испытывал угарные чувства, то требовал добронравия…

Трудно придумать нечто более несовместимое: облик Овода и полное невладение собой, вдохновенная поэзия и животный инстинкт, святость и порок, раскаяние и цинизм, изысканная виртуозность и стихийность, высший аристократизм духа и низшее плебейство тела.

Старый бродяга, уставший от 30-летних скитаний; просветленный мудрец; обуянный природными влечениями сатир, наполовину бог, наполовину животное, — скажет Анатоль Франс. Французский Диоген, один из представителей контркультуры, он не усматривал в панкизме ничего предосудительного.

Поль Верлен, выходец из буржуазной семьи, никогда не обладал ни буржуазным мироощущением, ни классовым инстинктом. Люди казались ему отнюдь не связанными с ним совокупностью прав, обязанностей и интересов. Он взирал на них как на шествие марионеток или китайских теней.

Его стихи иногда кажутся извращенными, но это чисто детская, наивная, природная извращенность. Это — варвар, дикарь, ребенок, — скажет о нем Жюль Леметр. Но в душе этого ребенка — музыка, и порой он слышит голоса, которые до него не слышал никто. Бедные музыканты, бродяги и пьяницы, чьи смычки издают божественные звуки…

Осип Мандельштам, для которого Поль Верлен был одним из поэтических образцов, связывал его путь с путем Франсуа Вийона, одного из первых акмеистов в мировой поэзии:

«Астрономы точно предсказывают возвращение кометы через большой промежуток времени. Для тех, кто знает Вийона, явление Верлена представляется именно таким астрономическим чудом. Вибрация этих двух голосов поразительно сходна. Но, кроме тембра и биографии, поэтов связывает почти одинаковая миссия в современной им литературе. Обоим суждено было выступать в эпоху искусственной, оранжерейной поэзии, и подобно тому, как Верлен разбил "serres chaudes" символизма, Виллон бросил вызов могущественной риторической школе, которую с полным правом можно считать символизмом XV века».