Игорь Гарин - Непризнанные гении

Другой перевод:

Первый раз, в ранней юности, Плат приняла снотворное и спряталась в подвале. Ее долго искали, нашли и вернули к жизни. Во второй раз она вывернула руль на автостраде, врезалась в ограждение и снова чудом осталась жива. В третий раз ей, очевидно, не очень-то хотелось умирать: она знала, что к ней должны прийти и вовремя ее обнаружить — перед тем, как сунуть голову в духовку, положила на видное место бумажку с телефоном своего врача. Но из-за рокового стечения обстоятельств ее нашли слишком поздно. У Сильвии Плат, в отличие от кошки, оказалось не девять смертей, а только три.

Сильвия Плат родилась 27 октября 1932 года в американском штате Массачусетс, недалеко от Бостона, на берегу океана. Ее родители, биолог Отто Эмиль и медсестра Аурелия Плат, обожали дочь, но девочка боготворила только отца, который преподавал в Бостонском университете и был ведущим специалистом по пчелам. Его научная работа и железная воля произвели огромное впечатление на чуткую Сильвию, которая во всем старалась подражать отцу.

Девочка росла вундеркиндом: рано научилась говорить, писать стихи, выигрывать в конкурсах, была лучшей ученицей. Первое стихотворение Сильвии появилось в ее неполных восемь лет на страницах газеты «Boston Herald». Смерть отца в 1940-м стала трагедией для юного дарования, но, возможно, способствовала пробуждению ее таланта. Тогда 8-летняя девочка сказала матери: «Я теперь никогда больше не буду разговаривать с Богом». Уже в ранних, несовершенных стихах юной поэтессы нашли отражение глубокие личные чувства — боль, одиночество, унижение, которые она успела пережить.

Увы, психические отклонения тоже дали о себе знать в детском возрасте: частые депрессии, замкнутость, бессонница. Однажды взволнованная мать, увидев порезы на ноге дочери, сильно удивилась и была ошарашена объяснением: «А я проверяла, сколько выдержу! Я хочу умереть, мама, неужели ты не видишь?!» Тогда девочка попала в психиатрическую лечебницу, прошла курс электрошока, пристрастилась к снотворным.

Всё это не помешало Сильвии выиграть грант на обучение в элитном женском Смит-колледже и еще больше увлечься поэзией. Она посещала поэтические лекции Роберта Лоуэлла в Бостонском университете. Р. Лоуэлл стоял у истоков послевоенной американской поэзии и сыграл немалую роль в творческом мировоззрении Сильвии Плат.

Ее творческие способности были замечены: в 18 лет после получения первого места на конкурсе рассказов ей предложили в течение трех месяцев попрактиковаться редактором в журнале «Мадемуазель». Но несмотря на ранние успехи в литературе, юная душа поэтессы была отравлена депрессией. Во время стажировки ее странности стали бросаться в глаза подругам: вымышленные рассказы о богатом сексуальном опыте, необъяснимые ночные выходки, неадекватные реакции.

По возвращении домой Сильвия узнала, что ей отказано провести семестр в Гарварде. Она возненавидела себя, окружающий мир и впала в очередную жесточайшую депрессию. Через какое-то время мать нашла на столе записку: «Ушла на прогулку, не теряйте меня, буду дома завтра». С собой она взяла одеяло, бутылку воды и пачку снотворного. А через неделю мать и брат нашли Сильвию в подвале их дома, сжавшуюся в комочек после передозировки снотворным. Девушку вновь пришлось отправить в психиатрическую лечебницу, позже описанную в ее единственном романе [122] Описанная в романе С. Плат «Под стеклянным колпаком» больница «Маклин» реально существует, и в 50-60 годы здесь в качестве пациентов побывали многие известные в США поэты и художники. . Выздоровление было долгим и мучительным.

Ситуацию осложняла необъяснимая ненависть девушки к матери, самоотверженно работавшей во благо семьи. Боясь признаться в своих чувствах и будучи перфекционисткой, Сильвия компенсировала свои негативные ощущения успехами и достижениями, но так никогда и не смогла себя уверить, что мать по-настоящему ее любит.

Едва подлечившись, она вернулась в колледж, закончила курс с отличием и получила Фуллбрайтовскую стипендию для особо одаренных студентов. Это дало возможность продолжить учебу в Англии (Кембридж), что одновременно позволяло совершенствовать и поэтическое мастерство. Здесь произошло ее драматическое знакомство с Тедом Хьюзом. 20-летний Тед был начинающим поэтом, в Кембридже изучал археологию и антропологию, и, судя по фотографиям тех лет, был типичным «парнем из Йоркшира», угловатым верзилой в кожанке.

Прочитав однажды в поэтическом альманахе стихи Теда, Сильвия, не теряя времени, проявила невиданную инициативу: в тот же день встретилась с ним на университетской вечеринке, посвященной выходу поэтического сборника, после чего, следуя своему поэтическому чувству, написала в дневнике: «Однажды он принесет мне смерть». Это не помешало ей, выпив для храбрости, взять инициативу в свои руки. Атлетическая внешность, красивое юное лицо, лента в волосах, красные туфли, склонность к неумеренным восторгам — такой ее впервые увидел Тед Хьюз.

Дальше произошло нечто странное: он прокусил ее ленточку на голове, а она в отместку так сильно укусила его за шею, что пошла кровь… Тед тогда показался Сильвии идеальным мужчиной. Через пару месяцев они поженились. В то Рождество миссис Хьюз написала матери, что никогда не была так счастлива. Творческий союз совсем юных Сильвии и Теда вдохновлял обоих. Эта парочка казалась сумасбродной. Они верили в оккультизм и все пытались разбогатеть. Они гадали на спиритической доске, какая футбольная команда выиграет кубок сезона. Получив ответ, бежали делать ставки. Сильвия верила в талант мужа и поклялась себе, что сделает из него величайшего поэта современности. Они переехали в США, где Тед стал преподавать. Сильвия перепечатывала его стихи, рассылала на конкурсы и в журналы.

Литературная критика того времени была необыкновенна строга, и для того, чтобы добиться ее расположения, нужно быть очень хорошим поэтом, а Плат и Хьюз считали себя (да и были) поэтами высокого класса. Тогда им казалось, что счастье стоит на пороге и готово принять их в свои объятия, что все надежды сбудутся, стоит только захотеть. Но беззаботное время должно было неминуемо закончиться. Такова жизнь.

«Отягчающей» особенностью «случая Плат» — тяжелой для нее самой и отягчающей для ее биографов — является «звездная семья» двух гениев, экспоненциально возводящая негативность гениальности в степень: гению трудно справиться с самим собой, а тут — двое!.. Позже она хлестко прокомментирует события 1956 года: «Мы были два молодых идиота, которые совершенно бездумно бросились в объятия друг друга».