Игорь Гарин - Непризнанные гении

Марианна Нет цветенья сирени в твоих волосах, и твое лицо, словно плоть зеркал.
От ока до ока устремляется облако, как Содом к вратам Вавилона:
словно лист оно башню уносит и неистово бьется в серных кустах.
Вдруг молния губы сведет — приоткроется пропасть,
где сломанной скрипки звучанье,
и зубы, как пальцы, к смычку прикоснутся:
прекрасный тростник, запой!

Любимая, ты ведь тростник, мы шумим над тобою, как ливни,
вино беспробудное ты — и глубокими чашами пьем,
челнок на полях твое сердце, но выплывет к ночи
кувшин синевы, ты склоняешься к нам: засыпаем…

Перед нашим шатром собирается воинство в алом, и, хмельные, мы уносим
тебя в могилу.
И на каменных плитах мира лишь чеканный талер видений звенит.
Полночь
Полночь. Кинжалами сновидений приколотая к блестящим глазам.
Не кричи от боли: как полотнища плещутся облака.
Шелковый плат, так растянули ее между нами, чтоб плясать нам от темна до
темна.
Черную флейту смастерили они для нас из живейшего дерева, и скоро
придет танцовщица.
Пальцы, вытканные из пены морской, вложит в наши глаза: кто здесь еще
плачет?
Никто. И счастливо кружит она, и взрываются огненные литавры.
Перстни разбрасывает она, мы их ловим, нанизывая на кинжалы.
И обручаемся так? И будто, разбиваясь вдребезги все звенит, и только
теперь я знаю:
ты не умрешь
мерцающей этой смертью, расцветшею словно мальва.

Годы между тобой и мной
Снова волнуются твои волосы, когда я рыдаю.
Голубизной своих глаз
накрываешь ты трапезу нашей любви: ложе между летом и листопадом.
И мы пьем это, не сваренное ни тобой, ни мной, никем:
пустота и последнее возле уст в наших кубках.
И оглядываясь в зеркала морской глуби, приносим себе скорые угощения:
ночь — это ночь, она начинается утром
и укладывает меня тебя подле.

«Тот, кто вырвет ночью твое сердце из груди, тот возжаждет розу…»
Тот, кто вырвет ночью твое сердце из груди, тот возжаждет розу.
Он получит ее — лепестки и тернии,
тому отсвет бросит она на тарелку,
тому дыханием кубок наполнит,
тому вновь будут шуметь тени любви.
Тот, кто вырвет ночью свое сердце из груди и подбросит высоко:
тот не промахнется вовек,
тот забросает камнями камень,
тому из циферблатов кровь заструится,
тому час пробьет на его ладонях,
тот шарами прекрасными играть будет,
и говорить про тебя и про меня.

Corona [120] «Corona» - последнее стихотворение Пауля Целана, написанное им в Вене в 1948 году, накануне отъезда в Париж. Американский критик Джон Фелстинер отмечал, что «после двух войн отсутствует слово Herr (Бог)». У Целана Бог не присутствует, - это только обращение. У Целана «слово Corona означает терновый венец Христа - и приход нового времени. Воссоединение влюбленных имеет гражданское измерение: "пора людям узнать!" - а также и пророческое: "Пора, когда камень согласен расцвести"». Осень поедает лист из моей ладони:
мы друзья.
Из орехов мы вылущим время и научим его ходить:
Позже время возвращается в свою скорлупу.
В зеркале — воскресенье,
в мечте — пространство сна,
наши уста говорят правду.
Мой взгляд окидывает любимую:
мы смотрим друг на друга,
мы обмениваемся темными словами,
мы любим друг друга как мак и воспоминания,
мы спим как вино в раковине моллюска,
как море в кровавом проблеске луны.
Обнявшись, стоим мы у окна, и люди
с улицы
смотрят на нас:
пришла пора им узнать!
Пора камню пытаться расцвести
у смятенья времени бьющееся сердце.
Пришла пора времени.
Пора.

Смерть —
Искусство не хуже других.
В совершенстве я им овладела.
Умираю ловко до невероятности —
Ощущение, лишенное приятности.
Я — мастер своего дела.

Я — с улыбкою. Я — живучей
Кошки, которая Неминучей
Девять раз избегает. Мне

Тридцать. Это мой Номер Третий.
Что за причуда такая — не
Уцелевать раз в десятилетие?