Игорь Гарин - Непризнанные гении

Не имея присущих людям безграничных потребностей, страстей и привязанностей, Г. Кавендиш огромные суммы денег тратил на благотворительность. Например, он выписал своему библиотекарю чек на 10 тысяч фунтов — сумму по тем временам громаднейшую, — узнав, что тот оказался в трудной финансовой ситуации. Его пожертвования были столь велики, что даже возникла легенда, будто бы он обладал «неразменным рублем» — алхимическим золотом.

За Кавендишем замечено большое количество странностей: он не только редко публиковался, но не любил бытового общения. Он был воплощенной сосредоточенностью, став в глазах современников неисправимым чудаком. Но это же сделало его исследователем мирового масштаба…

Выдающийся английский физик и химик Дэви писал о Кавендише, что его основной страстью было бескорыстное служение истине и что известность и слава отпугивали ученого.

Даже если многочисленные притчи о нем являются возникшими позже легендами, имеет смысл привести некоторые из них для более сочной характеристики неординарной личности этого человека.

Поговорить с ним было совершенно невозможно: на вопросы он, как правило, не отвечал и немедленно ретировался. Если с ним заговаривал на улице незнакомец, то он тут же подзывал кэб и немедленно возвращался домой.

С домашними и прислугой Кавендиш объяснялся исключительно знаками, раз и навсегда выработанными, дабы не терять напрасно времени и слов. Беседовал только с коллегами по науке.

С управителем своего дома отшельник и молчальник предпочитал объясняться посредством коротких записок. Сохранился один из такого рода меморандумов, обращенный к мажордому: «Я пригласил на обед нескольких джентльменов и хотел бы, чтобы каждому из них была подана баранья отбивная. А поскольку я не знаю, сколько отбивных получается из барана, попрошу Вас самого разобраться с этим вопросом». По слухам, у него было несколько друзей, но никакой информации о них не сохранилось.

В течение всей своей жизни он выходил на прогулку в одно и то же время дня. Решив свести к нулю вероятность встречи с кем-нибудь из знакомых лондонцев, Кавендиш усвоил обыкновение ходить только посередине мостовой. Уклоняться от лошадей было легче, чем от человеческого пустословия.

Кавендиш был абсолютно безразличен к окружающему миру и абсолютно далек от происходящих в нем событий — даже столь значительных, как Французская революция или наполеоновские войны.

Деньги его тоже мало интересовали. Когда банк предложил Кавендишу самые выгодные условия размещения капиталов, тот с негодованием отверг это предложение [70] Сохранился ответ Кавендиша на банковское предложение: «Занимайтесь деньгами, которые я депонировал в вашем банке, а от остальных держитесь подальше. Если же вы не знаете, что с ними делать, я их охотно заберу. И если вы еще хоть раз меня потревожите, я незамедлительно это сделаю». .

Трудно сказать, был ли он женоненавистником, но до конца жизни остался холостяком и вообще избегал представительниц слабого пола. Женская прислуга в доме Кавендиша не рисковала попадаться ему на глаза, страшась отказа от места.

Однажды, когда Кавендиш ужинал в клубе Королевского научного общества, в окне соседнего дома появилась красавица, рассматривавшая проезжающие экипажи. Присутствующие бросились к окнам, чтобы получше разглядеть красотку. Не зная причин ажиотажа и решив, что академики любуются полной луной, Кавендиш было к ним присоединился, но поняв свою ошибку, немедленно покинул клуб, выразив свое негодование по поводу произошедшего.

Тем не менее легенда сохранила пример смелости и благородства ученого, когда он, не задумываясь, бросился на защиту женщины, пытавшейся убежать от разъяренного быка. Он мгновенно оказался между женщиной и животным и сумел его отогнать. Затем, не ожидая благодарности, повернулся и, даже не раскланявшись, молча ушел.

Кавендиш был чрезвычайно стеснительным человеком и часто выглядел чудаком в глазах окружающих. Домашним Кавендиш не разрешал пользоваться внутренней лестницей, приказав пристроить к дому наружную и велел слугам пользоваться только ею. За нарушение приказа немедленно увольнял ослушников.

Говорят, что он мог определять силу тока по относительной силе удара, просто касаясь электрического провода рукой, то есть пользуясь собственным телом как гальванометром.

Будучи крайне замкнутым аутистом, Кавендиш вел жизнь, подробности которой по сей день почти неизвестны. Он носил фиолетовый, совершенно выцветший костюм, парик в стиле XVII века и прятал лицо. Раз в году в дом приглашали портного, шившего точно такой же костюм по вновь снятым меркам. Никаких вопросов о материале и фасоне нового платья не допускалось: костюм должен был быть копией прежнего с необходимой поправкой на естественное изменение параметров хозяина. Очень выразительно говаривал о нем Дж. Дж. Томсон: «Он всегда делал то, что делал прежде».

Став членом Лондонского Королевского общества, Кавендиш волей случая оказался на обеде в академическом клубе. Обеды происходили по четвергам и начинались в 5 часов вечера. С того дня каждый четверг ровно в пять он приходил на обед, но лишь немногие из завсегдатаев клуба знали, как звучит его голос. За сорок лет его шляпа ни разу не переменила своего места на полке в клубном гардеробе.

На лето Кавендиш переезжал в свою виллу, где также была устроена лаборатория и астрономическая обсерватория. В деревню же он ездил на экипаже, оборудованном счетчиком собственной конструкции, напоминающим современные таксометры.

Г. Дэви писал о нем: «Голос его похож был на какой-то писк, обращение его было нервное. Он пугался чужих людей, и когда смущался, то ему трудно было говорить. Он одевался, как наши деды, был очень богат, но не пользовался своим богатством».

Необычность, непонятность и неординарность личности Кавендиша порой вызывали негативные оценки. Один из современников, некто Ловекрафт, выразился о нем так: «Его облик — это всего лишь маска. Скрывающееся под ней существо не является человеком».

Когда наследники ознакомились с оставленными Генри Кавендишем документами, оказалось, что ученый владел огромным количеством акций Английского банка — очень странно для человека, мало интересовавшегося деньгами и не заработавшего в жизни ни гроша, но в то же время щедро сорившего деньгами.

Незадолго до кончины сэр Генри вызвал слугу и объявил: «Слушай внимательно, что я тебе скажу. Я намерен в скором времени умереть. Когда это произойдет, поезжай к лорду Джорджу Кавендишу и сообщи ему о случившемся». Испуганный лакей пробормотал, что в таком случае не худо бы исповедоваться и причаститься. «Понятия не имею, что это такое, — отвечал Кавендиш. — Принеси-ка лучше лавандовой воды и больше здесь не появляйся, пока я не умру».