Ричард Холл - Всё летит к чертям. Автобиография. Part 2 [litres]

Я хотел сказать: «Это не вежливость, миссис Болдуин, это страх». Мне хотелось пребывать в доме друга, поэтому приходилось притворяться: делать вид, что мы с ним «одной крови». Вежливость была самым простым способом избежать изгнания.

Я налил в стакан кока-колы и опустил в него несколько маленьких кубиков льда. Глотнул. Пузырьки щекотали нос, пахли розой и фруктами.

– Play на первом месте в Англии! – раздалось в телефонной трубке.

На мне был желтый дождевик, и я говорил со своим европейским менеджером Эриком по телефону-автомату у аптеки в Миннеаполисе.

Эрик жил в Лондоне. После того, как дела Play пошли на лад, я звонил ему каждое воскресенье в одно и то же время, чтобы узнать, на каком месте мой альбом в британских чартах. На прошлой неделе Play был на третьем месте, а теперь… Я не поверил словам Эрика и переспросил:

– Правда?!

– Правда! – прокричал он в трубку сквозь 6000 миль, разделяющие нас. – Ты на первом месте!

В Миннеаполисе я играл на разогреве у группы Bush на концертах MTV Campus Invasion. Фанаты Bush, поклонники альтернативного рока, были не слишком благосклонны к электронной музыке, которую исполняла моя разношерстная группа (барабанщик, бас-гитарист и диджей). Аудитория была не то чтобы враждебна – скорее озадачена. Хотя Play хорошо продавался, я пока не получил никаких отчислений и по-прежнему не мог нанять профессиональную певицу [42] Чуть позднее место вокалистки на гастролях Моби заняла англичанка Diane Charlemagne. Ее мощный, невероятно красивый, с богатым тембром вокал прочно войдет в историю гастролей Моби в «золотой период» успеха альбомов Play и 18. Диана умерла от рака на 52-м году жизни. . У нас не было женского вокала, поэтому для половины песен из сет-листа требовались вокальные сэмплы. И когда мы играли «Why Does My Heart Feel So Bad?» и «Natural Blues», микрофон одиноко торчал в центре сцены.

Play вышел в свет десять месяцев назад. Тогда он показал такой результат: три тысячи проданных пластинок за неделю. Сейчас же их раскупали за тот же срок в количестве сто тысяч экземпляров. Play стал одним из самых продаваемых альбомов в мире, и в двадцати странах эта пластинка вошла в десятку лучших. Эрик сказал, что за последние два месяца число ее проданных копий превысило число реализованных записей всех моих предыдущих альбомов.

– К тому же «Southside» на первом месте в топе радио современного рока! И редакция Spin хочет поместить твой портрет на обложку, – напомнил Эрик. – Это же хорошо?

Я согласился с ним: это было хорошо.

В Миннеаполисе я играл на разогреве у группы Bush на концертах MTV Campus Invasion.

Никому бы в этом никогда не признался, но мне нравилось общаться с прессой и видеть свое фото в журналах. Я знал, что крутых музыкантов не волнует внимание прессы, или, по крайней мере, они притворяются, что оно их не заботит. Но меня оно волновало. Оказываясь дома, в Нью-Йорке, я следовал пятничному ритуалу: ходил в магазин журналов в Сохо, на углу Принс-стрит и Лафайет-стрит, и искал свое фото или упоминание о себе в журналах. Признание грело мою душу.

Чем больше внимания я получал, тем больше его желал. Чем больше подарков делала мне жизнь, тем больше мне было нужно. Мне нужно было больше гастролей, больше публикаций, больше алкоголя и больше приглашений на вечеринки звезд. Больше интимных связей за одну ночь. Жизнь была прекрасна, и я хотел, чтобы все так и оставалось.

Я по-прежнему молился по утрам и иногда даже осторожно просил, чтобы свершилась Господня воля. Но на самом деле желал, чтобы Господня воля свершилась только в том случае, если она обеспечит рост моей популярности.

Несколько недель я пытался быть бойфрендом Натали, но не получилось. Я долго собирался рассказать ей о своей панике, но однажды вечером она позвонила мне и сказала, что встретила кого-то другого. Она ожидала, что я расстроюсь или разозлюсь. Но меня обуяла радость от того, что не придется рассказывать о своей ущербности.

Чем больше внимания я получал, тем больше его желал. Чем больше подарков делала мне жизнь, тем больше мне было нужно.

С тех пор я еще дважды влюблялся и, возможно, был бы счастлив в отношениях с любой из своих женщин, если бы мысли о втором свидании не заставляли меня паниковать. Я перестал встречаться с кем бы то ни было и отдался гастрольному образу жизни распущенного алкоголика. Это было отвратительно, но хотя бы не вело к панике.

Несмотря на расставание, мы с Натали остались друзьями. Месяц спустя, когда я гастролировал в Австралии, она пришла на мой концерт в Мельбурне и привела с собой актеров приквела «Звездных войн». Она танцевала с Юэном Макгрегором и исполнителями ролей ДжаДжа Бинкса и молодого Дарта Вейдера.

«Дарт Вейдер танцует с Оби Ваном», – подумал я, когда закричал в песне «Bodyrock».

После концерта я пил с Юэном Макгрегором в гримерной водку и шампанское. Несколько стаканов спустя мы решили, что нам нужно пойти в город и выпить еще, но мне следует быть голым. Я без лишних слов разделся. Sandy, мой тур-менеджер, убеждал меня:

– Моби, хотя бы полотенцем прикройся!

И я отправился в центр Мельбурна с полотенцем на бедрах. Босиком. Без одежды. В одном полотенце.

Мы с Юэном плелись от бара к бару, напиваясь все сильнее. В конце вечера забрели в подземный ресторан, битком набитый австралийскими звездами. Я пошел в туалет облегчиться и обнаружил у писсуара по соседству Рассела Кроу. Он застегнул штаны, а потом начал орать на меня как резаный.

– Эй, мы никогда не встречались! – бормотал я. – Почему ты ругаешься?

Он не ответил, прижал меня к стене и продолжал орать. Но через минуту потерял ко мне интерес, в последний раз выругался и ушел.

Я вернулся в зал и сказал Юэну:

– На меня только что наорал Рассел Кроу.

– Не бери в голову, чувак! – ответил он. – Не стоит того. Он на всех орет.

Я повесил трубку телефона-автомата в Миннеаполисе, вышел из будки и встал под дождем, пытаясь осознать то, что сказал мне Эрик: мой альбом был на первом месте в Великобритании! Именно в Англии появилась рэйв-сцена. Именно в Англии родилась группа Clash. Это была страна Joy Division и Monty Python, Бертрана Расселла и Уильяма Блейка, и Джона Лайдона – тоже…

Я рос одержимым Великобританией и в течение нескольких недель в старшей школе даже пытался выдавать себя за англичанина. Я подражал акценту, который слышал в сериалах «Башни Фолти» и «Летающий цирк Монти Пайтон», и говорил, что я родственник Терри Холла, вокалиста Specials. Ничего не вышло: акцент звучал, как у актера Дика Ван Дайка в «Мэри Поппинс». К тому же почти все в школе знали меня с детского сада и не могли понять, почему я вдруг начал притворяться британцем.

До концерта было еще несколько часов, поэтому я вернулся в свой отель «Holiday Inn», чтобы приготовить себе обед.