Майкл Азеррад - Come as you are: история Nirvana, рассказанная Куртом Кобейном и записанная Майклом Азеррадом [litres]

Такая сильная личность, как Кортни, оказывала столь же сильное влияние на окружение.

– Я думаю, что сначала все были немного озадачены, – говорит менеджер тура Алекс Маклеод, усмехаясь. – Она появлялась, и это было похоже на приближение торнадо. Все устали и расслабились, а она приходит и заговаривает тебе зубы – у нее было столько энергии, Бог знает, как она это делала. Но она была очень веселой. Она была забавной.

Дэйв, который был совсем не «ранней пташкой», начал жить в одной комнате с Маклеодом. Маклеод все чаще и чаще стал срывался на Дэйва.

Наконец Дэйв не выдержал и обратился к нему.

– В чем дело? Что случилось? – спросил Дэйв.

– ДА ПОШЕЛ ТЫ! – огрызнулся Маклеод.

Всякий раз, когда Маклеод пытался разбудить Дэйва утром, тот кричал во сне: «Пошел ты! Оставь меня в покое на хрен! Вот же дерьмо!» и снова мирно падал спать на подушку. Позже он спускался к завтраку и удивлялся, почему Маклеод так сердито смотрит на него.

Стресс, возникший на почве тура, начал брать свое, и к Дню благодарения группа начала посылать сигналы S.O.S. Джону Сильве в Gold Mountain.

– Мы все устали, – говорит Крист. – Я постоянно напивался. Мне было хорошо, когда я выпивал около трех бутылок вина за ночь. Потом мне было плохо, я кашлял. Я был бледен, у меня были синие губы. А еще я курил гашиш, сигареты и пил гребаное бордо. «Где мое бордо?» Я выпивал по три бутылки за ночь. Первая бутылка всегда была для разогрева. Несколько концертов я вообще с трудом могу вспомнить.

У Криста есть простое объяснение его пьянству.

– Стресс, – говорит он. – У меня был стресс. Это был единственный способ, с помощью которого я мог с ним справиться.

– Казалось, что мы уже не можем остановиться. Мы не знали, куда нас везут, и просто ехали, – говорит Дэйв.

Во время американского тура желудок Курта начал барахлить. Хронический грипп, который продолжался на протяжении всего европейского турне, вызвал бронхит, а Курт не мог бросить курить свои самокрутки.

– Я помню только то, что мне было реально хреново, я был голоден и все время болел, – говорит Курт. – Я постоянно принимал сироп от кашля и пил. Бронхит так плохо на меня влиял, что несколько раз перед выступлениями я кашлял до рвоты. Помню, в Эдинбурге мы вызвали доктора. Меня рвало в мусорный бак, я кашлял, а он ни хрена не мог мне помочь.

Даже непоколебимый Дэйв начал ломаться.

– Я стал бояться летать, очень сильно, – говорит он. – Меня начали пугать странные вещи, словно внезапно у меня появилась клаустрофобия, хотя раньше ее никогда не было.

– Я был безумен, – говорит Дэйв. – Я был не в своем уме, мать твою. Я устал от игры, мне надоело. Я так волновался во время концертов – и даже до сих пор волнуюсь. Пока мы играем, я просто схожу с ума от того, что сейчас свихнусь, меня начнет тошнить и я потеряю сознание, а потом сотни тысяч людей отправятся домой, и я буду нести за это личную ответственность. Со мной это происходит каждый раз, когда мы играем. Я не могу это объяснить, это такая странная вещь, которая была со мной всю мою жизнь, – сильная, страшная тревожность. Однажды кто-то сказал мне, что можно загипнотизировать себя, если смотреть в зеркало часами напролет, и мне удалось, и это очень сильно напугало меня на всю оставшуюся жизнь. Мне было лет тринадцать-четырнадцать.

– Я не знаю, как это объяснить, это не так безумно, как кажется, – продолжает он. – Все это – постоянный страх сойти с ума. Это не тот страх, который приходит на пять минут, а потом уходит. Ты постоянно думаешь – как понять, что ты сошел с ума? Где тот момент, когда ты просто срываешься и полностью теряешь рассудок? Так что в этом туре все было настолько безумно, все двигалось со скоростью сто миль в час, и это ухудшало мое состояние в десятки раз.

5 декабря, накануне того дня, когда Nirvana выступала на фестивале TransMusicale в Ренне, Франция, Курт и Кортни лежали в постели и решили пожениться.

На следующий день в Ренне, пока Курт сидел в своем гостиничном номере, Крист во время пресс-конференции выпил целую бутылку вина. Дэйв не мог вставить ни слова.

Решение отменить оставшуюся часть тура, прежде чем выйти на сцену на TransMusicale, было принято с огромным облегчением.

– Мы собирались лететь в Скандинавию, там было ниже нуля, и все рейсы туда были в шесть утра, – говорит Крист. – Это была бы катастрофа, это была бы гребаная катастрофа. Мы бы развалились на части, мы бы свихнулись. Наверняка бы кто-то из нас сорвался. Лучшим решением было поехать домой и отдохнуть.

Перед толпой в девять тысяч человек они открыли выступление глупой, дурацкой версией песни The Who Baba O’Riley с Дэйвом на вокале.

– Я вылетел оттуда, как сумасшедший, – говорит Крист. – А потом я вернулся домой и всю ночь мучился лихорадочными галлюцинациями. Лежал в постели и думал, что в комнате привидение или что-то подобное. Я потел всю ночь напролет.

После тура Курт, Крист и Дэйв разошлись в разные стороны. Крист и Шелли занялись поисками и купили себе дом. Сначала они собирались внести скромный первоначальный взнос. Потом начали приходить чеки на выплату гонораров, и они решили, что могут выложить половину суммы. Затем роялти пришли в полном объеме, и они просто купили себе дом за 265 000 долларов.

– Через три дня после того, как все закончилось и ты перестал играть, тебе снова хочется играть, – говорит Дэйв.

На Nevermind не было вкладки с текстами.

– Наверное, я был недостаточно уверен в себе, – говорит Курт.

Сначала он хотел напечатать какие-то свои стихи, потом какой-то «революционный мусор», потом решил не печатать там ни картинок, ничего. В последнюю минуту он выбрал несколько строк из песен (и пару строк, которых нет ни в одной из песен) и объединил их в стихотворение.

Курт говорит, что «революционный мусор» означал «всевозможные анархические, революционные эссе и диаграммы о том, как сделать свою собственную бомбу».

– И я просто подумал, что нам лучше повременить, – говорит он. – Если мы когда-нибудь действительно захотим это сделать, то эффективнее будет, если сначала мы добьемся популярности. Тогда люди могли бы лишний раз подумать об этом, а мы бы не оттолкнули всех сразу. Но, как только мы стали по-настоящему популярны, нам стало очень трудно сдерживаться. Мы играли в эту игру так долго, как только могли.

Часть игры состоит в том, чтобы пойти на ужин с влиятельными редакторами музыкальных журналов и изображать перед ними дружелюбие, чтобы они написали о группе хорошую статью или положительный отзыв. В один из таких вечеров группа отправилась на обед в шикарную забегаловку в Беверли-Хиллз с редактором журнала Rip Лонном Френдом.

Перед обедом Курт, Крист и Дэйв посетили офис Френда.