Георгий Санников - Без протокола: невыдуманные истории рассказывают дипломат Александр Богомолов и разведчик Георгий Санников

Начиналась моя вторая командировка в ГДР. Все вокруг знакомо. Почти родное, близкое. Немецкие друзья в ГДР, мои товарищи, коллеги по работе с нетерпением ждали моего появления. Было такое чувство, как будто я вернулся в Берлин после очередного отпуска. А между тем я не был в этом городе больше двух лет…

После определения и уточнения круга моих обязанностей в кабинете у посла Абрасимова, где вместе со мной был и руководитель «западноберлинской группы» Виктор Белецкий, я поехал в Карлсхорст представляться моему оперативному начальству «по случаю прибытия для дальнейшего прохождения службы». Возглавлял Представительство КГБ в ГДР генерал-лейтенант Иван Анисимович Фадейкин. В 40-е и 50-е годы он уже работал здесь. Иван Анисимович прошел фронт и за боевые дела, в том числе и в послевоенный период, был отмечен многими высокими наградами. И ранг у него был соответствующий — заместитель руководителя советской разведки. Скромный и интеллигентный человек. В прошлом кадровый военный, он внешне был похож на директора многотысячного крупного промышленного предприятия или министра союзного значения. Никогда не повышал голос на подчиненных, если кто-то и был виноват или допустил оплошность. Всегда ровный и рассудительный, он вызывал уважение и желание быть с ним откровенным. Он, безусловно, соответствовал занимаемому положению, и руководимый им аппарат был в надежных руках. Он сумел установить нужные отношения с партийным руководством Республики и таким «сложным» министром госбезопасности, как Эрих Мильке.

Наши немецкие друзья, высшее руководство Республики относились к Фадейкину с нескрываемым уважением. Именно он, исполнявший тогда обязанности руководителя аппарата МВД СССР в ГДР, в тяжелой ситуации событий 1953 года [58]под носом разбушевавшейся толпы, окружившей Дом правительства, вывез в бронетранспортерах все высшее руководство Республики в безопасное место под охрану наших военных…

Иван Анисимович уделил мне достаточно времени для того, чтобы обговорить поставленные передо мной задачи. Обстановка в Республике для нас, занимающихся разведкой, была всегда сложной и напряженной. Это и понятно. ГДР был форпостом социализма в Европе. Здесь проходила идеологическая граница двух противоположных государственных систем, а с 1945 года именно у границ Республики находились в постоянном противостоянии две самые мощные в мире военные группировки. Западный Берлин, где было мое «оперативное поле», являл собой не только нарыв на теле ГДР, но был, как мы тогда говорили, основным гнездом шпионажа и диверсий не только в Западной Германии — Западной Европе.

Позже я много раз встречался с Иваном Анисимовичем по работе. Но эта первая встреча навсегда определила мое отношение к руководителю такого высокого уровня.

Мы обсудили с ним мои возможности, перспективы, связи в Западном и Демократическом Берлине. Он был профессионалом своего дела. При обсуждении с ним любых вопросов нашей работы чувствовалось, что с тобой говорит твой товарищ, такой же оперативник, как и ты, только более опытный, мудрый, ну и постарше. Он напоминал мне покойного Александра Михайловича Короткова. Оба знали Германию и немцев. Любили эту страну и понимали ее.

Желая мне успеха и удачи, Иван Анисимович сказал, что в случае необходимости я могу выходить на него напрямую. А в заключение вдруг как-то совершенно неожиданно произнес фразу, смысл которой тогда я не понял, но виду не подал и вопросов не задавал. Вот его слова:

— Мы с вами вторично здесь в командировке. У вас достаточный опыт. В успехе я не сомневаюсь. Если вы приобретете такой ценный источник информации, как сотрудник политического органа в стане нашего «главного противника» — США или в его спецслужбах, даже шифровальщика, — это очень хорошо, это большой успех. Но не это главное. Самое главное — не поссориться с ГДР!

Смысл этих мудрых слов генерала дошел до меня много лет спустя.

Знойное берлинское лето. Каменные дома и тротуары большого города буквально источают жар. Один из наших сотрудников, назовем его Борис Л., как было обговорено условиями связи с нашим помощником, в определенные дни выезжает машиной в Западный Берлин, имея для этого соответствующую легенду. Он следует по определенному маршруту, чтобы проверить, не выставлен ли «сигнал» на балконе обычного жилого дома, в котором находится квартира — наш «почтовый ящик» для связи с ценным источником. Хозяйка — проверенный помощник советской разведки. В конце войны, когда гестапо зверски расправилось с ее отцом — немецким коммунистом, она была ребенком. Мать нацисты бросили в концлагерь. Ребенка удалось спасти родственникам и спрятать у себя в деревне. У нее особый счет к нацистскому государству, наследники которого сегодняшние ультраправые. Она считает себя коммунисткой по убеждению. Помогая советской разведке, она не имеет права вступать в компартию…

Проезжая по знакомой улице уже который раз за последние несколько месяцев, Борис наконец-то «снимает» сигнал. Это наша помощница выставила обусловленный знак, обозначавший, что на ее адрес поступило сообщение от нашего человека на далеком Западе. Есть письмо! Сердце разведчика в таких случаях замирает от счастья. Значит, с нашим источником все в порядке!

Спустя короткое время, обычно на следующий день или как-то иначе, в зависимости от условий действующей связи, разведчик встречается в обусловленном месте с содержателем п/я. Такие встречи, как правило, проводятся незаметно для постороннего глаза, когда разведчики попадают в только им известную «мертвую зону», что на нашем сленге называется «моменталкой». Иногда встреча бывает личной, но очень короткой и предельно конспиративной. П/я мы особо тщательно оберегаем. Ведь именно связь в разведке является основным компонентом всей работы.

После тщательной проверки с целью выявления возможного наружного наблюдения противника и под прикрытием других наших сотрудников, действующих по заранее разработанному плану, Борис выходит на встречу. В данном случае речь идет о «моменталке» на одной из аллеек в большом городском лесопарке. Недалеко от поворота на аллею находится будка телефона-автомата, где должна была ожидать появления Бориса хозяйка нашего п/я. Где-то за час до этого столь важного и ответственного для каждого оперработника-агентуриста события над городом нависают грозовые тучи. Воздух делается влажным и тяжелым. В небе уже загрохотало, и солнечный день на глазах превращается в сумерки. Зонта у Бориса нет. Прикрывающие его товарищи остались далеко в стороне, фиксируя парковые выходы и осуществляя одновременно контрнаблюдение из двух кафе, расположенных в этом районе. Любая гроза им не помеха, они спокойно могут попивать пиво или «Берлинер вайсе» [59].