Александр Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 3

Вспомнились острые споры с Галимовым по поводу «выталкивания» учеников из 8-го класса и его: «Молчите, он всё равно дальше учиться не пойдёт. Чего его держать в школе, пусть идёт работать».

Тут же появилось твёрдое желание прочитать эту цитату всем и, прежде всего тем, кто, не думая о воспитательных целях и последствиях, так легко пошёл на завышение оценок. Но как её связать с докладом о профориентации? Ага, вот так: «Само собой разумеется, что основным направлением профориентации было и остаётся формирование у подростков трудолюбия, прилежания. И тут большие претензии предъявляются школе» Затем включаю приведённую цитату в доклад и читаю её с великой горячностью, а последние слова произношу так, как будто пронзаю насквозь моего постоянного оппонента Галимова холодным оружием. С торжеством замечаю, как у него потупляется взор, крепко смыкаются губы, и кривится лицо. «Ага, не нравится? Стыдно смотреть прямо? То — то! Так тебе и надо!»

Вторую часть доклада посвятила методике проведения профориентационной работы. Прочитала в журнале «Народное образование», как она проводится в школах. Узнала у дирекции нашей школы, у учителей как эта работа поставлена у нас. Сразу стали видны недостатки. И о них сказала в докладе.

Доклад занял целый час, а я и не заметила, как пролетело время. С удовольствием видела, с каким интересом его слушают. Это радовало. Ну, а когда начали хвалить его в своих выступлениях и директор школы Берестова С.М., и секретарь парторганизации Зайцева Н.А., даже стыдно стало за чрезмерную похвалу.

Похвалил доклад и второй мой постоянный оппонент — Дубовцев М.А., правда, уже после собрания.

После собрания с горечью ещё раз подумала, как же близоруки оказались наши районные партийные руководители, отстранив меня от активной пропагандистской работы. Использовать бы им моё умение дойти до слушателя, заинтересовать его, задеть за живое, а они…. Эх, сколько лет бесполезно потеряно по их милости!

Слепые, равнодушные к партийному делу люди.

Одной из целей заезда в Москву на обратном пути от Володи было посещение редакции «Комсомольская правда». Ни на одно из моих писем ответа не поступило.

«А может они вообще не дошли туда? — начала сомневаться я. — Тогда нечего и ответа ждать. Надо проверить».

И вот я у дверей приёмной «Комсомольской правды». Нас здесь двое. Кроме меня ожидает приёма ещё одна женщина с «квартирным вопросом», как она сообщила мне.

К нам подходит ещё один посетитель — мужчина лет 35–40 моложавый на вид, в сером пальто, такой же серой какого-то неопределённого меха шапке.

— Вы сюда? — спрашивает он меня, кивая головой в сторону двери в приёмную редакцию.

Я отрицательно верчу головой.

— Нечего мне там делать.

— Что, разуверились в «правде»?

Вспоминаю своё не так уж давнее посещение приёмной «Правды» и отвечаю с душевной тоской и болью:

— Да, разуверилась.

И, чтобы не дать повода для гаданий и предположений, добавляю:

— Мне кажется, что слишком уж оптимистично пишется в нашей «Правде». Так и кажется, что она пытается обмануть и себя, и нас. На самом же деле всё обстоит гораздо сложнее и хуже.

— Да, пожалуй, что так, — соглашается мужчина. — Начнёшь порой читать газету, машут рукой: «Слыхали, мол». Да ведь, говоришь, сами же вы пишете об этом. «Ну что, пишем, заставляют вот и пишем».

«Заставляют….»

Вспомнился недавний разговор с одним из выпускников нашей школы.

— Как работает ваш завод? — интересуюсь я.

— Да неважно.

— Почему так?

— Во-первых, сырьё плохое поставляют, во-вторых, оборудование уже старое, пора менять, ну и дисциплина хромает.

— Вы, наверное, ведь тоже соцобязательства принимаете?

— Принимаем, конечно, без этого нельзя.

— И выполняете их?

— А как же, выполняем, не без этого.

— Не пойму тогда, обязательства выполняете, а работаете, говоришь, неважно.

— А мы такие обязательства принимаем, которые можно во все стороны повернуть и выполнить при любых условиях.

— Зачем же тогда такие обязательства принимать? Что от них толку?

— Ничего не поделаешь, приходится. Заставляют.

«Заставляют» и «заставляют…». Разве это по Ленински? Нет, не тому учил В.И. Ленин. Он говорил, что успеха можно достичь только тогда, когда массы всё знают, обо всём могут судить самостоятельно и на всё идут сознательно. Вот как учил В.И. Ленин.

Итак, у дверей приёмной редакции.

«Приём посетителей с 10 часов» — гласит объявление, вывешенное на двери.

Ждем. Проходит 10, 15, 20 минут после десяти часов — никто не появляется.

— Рабочему так на 5 минут опоздать нельзя, а тут, — высказывает своё возмущение мужчина.

— Им можно, им всё можно, — вступает в разговор женщина. — Это нам ничего нельзя, а им всё дозволено.

Наконец, в 25 минут одиннадцатого к заветным дверям подходит неторопливо вышагивая, женщина лет 40–45. Она совсем не обращает внимания на наши осуждающие взгляды и с завидным спокойствием отпирает дверь.

Первой входит женщина. Сначала за дверьми тихо, но скоро эта тишина сменяется громкой перепалкой, и из кабинета выходит посетительница с покрасневшим лицом, на котором явно читается возмущение.

Вхожу я, и с любопытством смотрю на обладательницу кабинета, пытаясь отыскать на её лице следы хоть какого-либо волнения. Но нет, оно абсолютно спокойно и невозмутимо.

«Ну и выдержка! — подивилась я. — Это сколько же лет потребовалось для того, чтобы приобрести такую?»

— Что у вас? — совершенно спокойно обратилась она ко мне.

— Я посылала в «Комсомольскую правду» два письма и хотела бы знать, получены ли они редакцией.

— Как фамилия?

Я назвала, и она записала в книгу посетителей.

— О чём были письма?

— А вот, прочтите, — и я подала черновик письма о пьянстве (статья «Не пить учить…»).

— Ну, видите ли, мы никак не можем пойти на запрещение продажи спиртных напитков. Мы ведь все выпиваем, правда? Как можно без этого. Вы ведь тоже выпиваете, наверное?

«Не выпиваю, взапой пью, не стаканами, бутылками!» — хотелось бросить ей в лицо. — Неужели не понимает, что не писала бы я того, что написано в письме, если бы пила? Не понимает, — решила я, — и не надо обострять отношения».

— Я нигде и не предлагаю полного запрещения продажи вино-водочных изделий, — спокойно начала я объяснять. — Я говорю только о том, что не множество винных баров надо открывать в угоду любителям выпить, а учить молодёжь воздержаться от выпивок. Поймите, это очень нужно и важно, — начинаю убеждать мою собеседницу, но вижу перед собой только равнодушно сидящую фигуру с бесстрастно опущенными глазами.

— Нам сейчас очень много писем приходит с различными предложениями, и каждый считает свои предложения очень важными и нужным, — спокойно отвечает она мне.