Александр Петрович Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 1

Может быть, и избранница Сергея Нина, кроме всего прочего, привлекла его своим устойчивым, твёрдым и решительным характером, похожим на мой. Вероятно, этим же Нина пришлась по душе и мне.

«У Сережи слабый, неустойчивый характер, пусть у Нины будет твёрже. Она сумеет уберечь его от всего плохого, что помешает созданию хорошей, дружной семьи, — надеялась я. — Любовью да настойчивостью можно всего добиться».

Не учла я того, что твёрдость и решительность дают положительные результаты только тогда, когда они разумны и сочетаются с чувством гражданского долга, с высокой ответственностью перед обществом, чего не хватало Нине. И вот результат: семья распалась. Да и была ли она?

Может быть, и не развились бы склонности и задатки Сергея в отрицательном направлении, не попади он в матросскую среду с особыми условиями жизни и не свяжи бы он свою судьбу с такой «морской» женщиной, как Нина. Всё могло бы быть по-другому.

В один из дней моего пребывания у сына он познакомил меня со своей новой подругой. Зовут её Таня, ей 21 год, моложе Сергея на 3 года. Обычная, приятная на вид девушка. Вроде ничего, понравилась: простая, обходительная. А впрочем, кто его знает, какая она будет в жизни. Нина ведь тоже неплохой показалась.

— Так ты с ней и думаешь жить? — спросила его, когда она ушла.

— Да, с ней. Она хороший человек, любит меня.

— Ну что же, расходись и начинай снова строить семью, раз не получилось она у тебя с Ниной. Только не тяни с разводом, раз решил, и помни: если ты и с Таней пойдёшь к другим, семьи у тебя не получится. Так и знай.

— С чего это я пойду, если рядом будет жена, — возразил сын.

— А что? Бывает и такое…

На этот раз уезжала я от сына со спокойной душой. Не в неопределённости, а с какой-то перспективой на будущее оставался Сергей. Появилась надежда, что будет и у Сергея настоящая семья.

В письмах сын сообщает, что с Ниной его развели, что с Таней у него всё хорошо и что вообще она, по его мнению, хороший человек, и он надеется на неё больше, чем на самого себя. Кажется, всё налаживается. Беспокоит только отношение Сергея к своему труду.

— Все работают только за деньги, — утверждает он, как, между прочим, большинство людей, с которыми мне приходилось встречаться вообще. На севере же это мнение особенно распространено, потому что многие люди приезжают работать действительно для того, чтобы больше заработать.

— Неправда! — протестую я. — Человек трудится не только за деньги.

Пытаюсь доказать ему это, но пока безрезультатно. И это тревожит. Не найдёт удовлетворения в труде, не почувствует необходимости и полезности своего труда, будет смотреть на него только как на источник денег, кто знает, как сложится его дальнейшая жизнь и не потянет ли снова его куда-нибудь в сторону.

Что же, будем надеяться на лучшее. Ведь не зря же на него потрачено столько сил! Не может быть, чтобы он ничего не воспринял из того, в чём хотела убедить. Думаю, что и сама жизнь, то новое отношение к труду, что рождается и, хотя медленно, но неуклонно входит в жизнь, помогут мне в этом.

Поездка к сыну дала возможность почувствовать, что я ещё нужна в жизни, нужны мои опыт и убеждения, нужны моим детям, пока они не выйдут на широкую дорогу правильной, самостоятельной жизни.

Поездка дала возможность воочию убедиться в том, насколько живучи задатки и склонности, которые унаследованы детьми вместе с типом нервной системы от того или иного родителя, и как быстро они развиваются, в благоприятной для этого среде.

Не зря я так протестовала против решения Серёжи пойти работать в Морфлот. Будто чувствовала, что не сможет он там сложить своей семьи, в которой царили бы не только любовь, но и доверие, и верность, и преданность, и уважение друг к другу, между мужем и женой. А мне так хотелось, чтобы у моих детей были семьи.

Впрочем, наверное, любая мать, если она настоящая мать, предчувствует, откуда может грозить опасность её детищу, и старается оградить его от этой опасности.

В отношении Сергея мне не удалось это сделать, потому что далеко не всё зависит от меня. Что могла, я сделала. И кто знает, может быть и у Сергея будет ещё другая семья. Всё ещё впереди.

В ноябре месяце 1976 года приехало на праздник всё семейство молодых Колотовых: старший сын Коля с женой и дочкой. Наша первая внучка уже совсем большая: скоро будет 4 годика. Смышлёная, впечатлительная.

С удовольствием отметила про себя, что молодые за 5 лет совместной жизни смогли «притереться» друг к другу. Колю уже не возмущает стремление жены, красавицы Светы, приобрести дорогую и красивую одежду. Светины доводы выдаёт как свои: «Пока молоды, и одеваться-то», хотя сам при этом остался прежним, непритязательным к одежде Колей. Прилично одетый, но дорогих вещей на нём нет, в отличие от Светы.

В свою очередь и Света как-то применилась и к характеру, и к потребностям Коли и уже спокойнее относится и к его увлечению радиоделом, и к трате денег на детали, против чего она раньше так протестовала. Терпимо переносит она и твёрдость его характера.

— Был бы, говорю, — наш Коля помягче, совсем было бы хорошо.

А она:

— По-моему, таких людей не бывает, чтобы всё хорошо было. Хоть у какого человека есть свои недостатки.

— Правильно! — одобряю про себя.

Короче: стали наши молодые терпимее и сдержаннее относиться друг к другу. И семья от этого выиграла. Есть у них верность друг к другу, есть общая любовь и забота — Алёнушка, есть общая удовлетворённость своей работой.

Каждый из них нашёл своё место в жизни, в трудовом коллективе, каждый доволен своей работой. Скоро они из тесной каморки перейдут в отдельную, довольно просторную квартиру, правда, пока однокомнатную.

Вижу всё это, и не грызёт душу беспокойство за них, за их будущее. Знаю, что у этого сына будет всё в порядке.

Удивил проявленный интерес к моей жизни со стороны Коли. Никогда не бывало раньше, чтобы сын так подробно расспрашивал о том, как и где я училась, как жила и что делала в военные годы, кто были мои отец и мама. И не только удивило, но и порадовало меня это. Рассказала, как училась и жила в тяжёлые военные годы, как работала в вечерние и ночные смены на военных заводах Москвы и Перми, а днём ходила на занятия, как грузили и разгружали вагоны, заготовляли дрова и выполняли массу других работ, не помышляя об отдыхе, урывая время ото сна. Рассказывала и о том, как при всём этом умудрялась с помощью подруги доставать билеты в оперный театр, где дебютировала находящаяся в эвакуации труппа Ленинградского театра оперы и балета, как чуть живая с дистрофией, вернулась умирать в родной посёлок, а институт кончала уже после болезни заочно. Показала трудовые книжки моего отца, свою и мужа.