Всеволод Васнецов - Под звездным флагом Персея

Ночью 9 сентября вышли на траверз губы Черной и легли в дрейф, чтобы войти в нее на рассвете. Однако течения, в этом районе не известные нам, к утру отнесли «Персей» не менее чем на 10 миль. Опознать вход в губу Черную мы не могли, потому что берег этот был нанесен на карту пунктиром, в лоции не было описания ни его очертаний, ни приметных пунктов. Определиться было совершенно не по чему. До второй половины следующего дня, курсируя вдоль берега, искали мы губу Черную, но так и не могли различить вход в нее. Оставаться в море еще на ночь у неизвестных берегов не хотелось, и мы, высмотрев залив с хорошо приметным входом, выпустили лот Джемса, поставили лотового матроса, вошли в залив и отдали якорь.

11 сентября мы выяснили, что, согласно карте Главного гидрографического управления, «Персей» зашел в губу, расположенную восточнее губы Саханихи. По возвращении из плавания штурманы уточнили местонахождение. Оказалось, что это была губа Новая, заснятая и описанная довольно давно капитаном Ануфриевым. К сожалению, результаты его многополезного труда остались неопубликованными и никому из навигаторов неизвестными.

Что ж, не нашли губу Черную, можно ту же программу работ выполнить в губе Новой, это значения не имеет, а якорная стоянка оказалась здесь отличной.

За неделю мы проделали большую работу, чему в значительной мере способствовала быстроходность «Эвелины». Штурманы выполнили морскую съемку губ Новой и соседней Заблудящей, разделенных полуостровом Персея. На подробном плане обозначили заходы, подходы к якорным стоянкам, глубины, грунты и место, где можно набрать пресную воду.

В флористическом и фаунистическом отношении подробно исследовали губу Заблудящую, как более интересную. Своеобразен и красив этот глубоко врезающийся в сушу залив, разветвленный на несколько кутов. Для нас какую-то особую привлекательность имело то, что не было карты залива. За каждым поворотом, за каждым возвышением берега открывалось новое.

Работали мы допоздна. Когда начинало смеркаться и как будто можно было возвращаться на судно, мы не могли остановиться, так и тянуло заглянуть, а что еще кроется вон за тем мысом.

В один из таких походов в самом отдаленном куте губы Заблудящей мы неожиданно обнаружили добротную избу, построенную из плавника. На стене надпись: «Сию избу ставил А. Росляков в 1923 году». Дверь заколочена доской поперек. Внутреннее устройство оказалось обычным для жилья зимовщиков-промышленников: койки в два яруса, как на корабле. В избе все прибрано, чисто. К обеденному столу большущим гвоздем прибита записка; «Мы ушли в губу Каменку 24 сентября 1924 г.».

Кто и откуда этот Росляков, зачем он ушел в губу Каменку и кто был с ним еще, мы не знали и думали, что никогда не узнаем. Но судьба еще раз столкнула нас с этой фамилией в 1927 году. Мы уходили тогда в плавание по Карскому морю и вблизи губы Каменки (на выходе из Карских ворот в Карское море) увидели разбитый моторно-парусный бот норвежской постройки, выжатый льдами к самому берегу. На верхней койке в кубрике этого полузатопленного суденышка лежал почти истлевший труп. Вырубив над койкой палубу, извлекли труп и под подушкой нашли тетрадь, на внутренней стороне ее обложки разобрали надпись: «Сей дневник писал на Новой Земле южном конце Афанасий Григорьевич Росляков 1924 года 9/1».

С большим трудом прочли этот дневник, пролежавший в изголовье покойника почти три года. Скупо и лаконично повествует Росляков о мучениях и страшной трагедии людей, побежденных беспощадной Арктикой, о последних днях последнего человека, оставшегося в полном одиночестве.

Вот одна из записей, сделанная Росляковым незадолго до смерти: «Лежу беспомощный, дожидая конца жизни. Последнее мое желание: если бы кто нашел меня и положил в камни этот добрый человек. Кабы лежать на сухом берегу. Афанасий Росляков из Териберки» [5] Дневник А. Рослякова был приведен в порядок, прочтен и опубликован участником двух плаваний на «Персее» Сергеем Владимировичем Обручевым в книге «На „Персее" по полярным морям», изданной в 1929 году Московским товариществом писателей. .

Через три года персейцы выполнили последнюю мольбу Рослякова — похоронили его на берегу под камнями. По возвращении в Архангельск мы сообщили о судьбе Рослякова и его суденышка в управление порта и в Териберку.

Кроме морских работ в губах Новой и Заблудящей, гидробиологи обследовали 20 пресноводных озер и собрали очень интересные материалы. Они нашли также реликтовые водоемы с соленой водой на высоте 15 метров над уровнем моря.

Два пресноводных озера, находившиеся на восточном берегу полуострова Персей, представляли для нас особый, хотя и не научный интерес. В этом месте скалистый берег высотой 15-20 метров почти отвесной стеной обрывался в море, а наверху на плато, у самого края обрыва, чаши двух озер наполняла чудесная прозрачная вода. Вот бы этой водой заполнить цистерны «Персея»! Сделав промер, биологи убедились, что глубина позволяет судну подойти почти вплотную к берегу. На якорной стоянке нас постигла неприятность: поломалась динамо-машина (погнулся валик турбины, дающей 3000 оборотов). Механики кустарным способом выправили его на стальной плите, но запускать турбину на полную мощность уже не решались. Она стала давать ток только для освещения, а от радиосвязи и электрических лебедок пришлось отказаться.

Чтобы налиться пресной водой, «Персей» 16 сентября перешел в губу Заблудящую. В дальнем конце ее мы усмотрели мачты, торчащие за полуостровом. В бинокль определили, что они принадлежат норвежскому зверобойному судну. Мы слышали, что норвежские промышленники до сих пор посещают Новую Землю и выменивают у ненцев рыбу и пушнину на свои заманчивые товары, включая виски. И теперь такой норвежец пойман в наших территориальных водах, мы заперли его в губе.

Подойдя ближе к неизвестному судну, мы отдали якорь, спустили вельбот, в него спрыгнули матросы, старший штурман и я. На случай неприятных разговоров прихватили с собой две винтовки, положив их на банки и прикрыв брезентом. Как только шлюпка вышла из-за мыса, норвежец, на носу которого ясно виднелось название «Эльдинг», поднял флаг… советский! Мы поразились такому нахальству: шлюпка идет к нему, а он пытается обмануть. На палубе судна столпились невооруженные люди. Мы смело подгребли к его борту. Облокотившись на планшир, на нас смотрел человек. Но ведь это же Рудольф Лазаревич Самойлович, геолог, известный исследователь Арктики, а рядом с ним мой чернобородый коллега гидролог Всеволод Всеволодович Тимонов. К счастью, мы не успели окликнуть их строгим голосом, а наши винтовки закрывал брезент. Но как же они очутились на норвежском зверобое? Все разъяснилось просто. Институт по изучению Севера приобрел в этом году в Норвегии моторную шхуну для своих экспедиций. Экспедиция уже закончила работы на Новой Земле и возвращалась в Архангельск, но зашла отдохнуть в губу Заблудящую.