Всеволод Васнецов - Под звездным флагом Персея

Из-за погоды «Персей» вынужден был зайти в Соловецкий залив, где простоял два дня. Сотрудники экспедиции познакомились с деятельностью Соловецкого отделения Архангельского общества краеведения, с замечательным историческим памятником — бывшим монастырем, с живописной природой Соловецких островов.

17 июня «Персей» возвратился в Архангельск.

С 10 по 29 июля под руководством Б. К. Флерова исследовали Чешскую губу в промысловом, гидрологическом и навигационном отношении. Во время стоянки на четырех суточных станциях несколько раз высаживались на берег партии. Я в них не принимал участия, поскольку должен был находиться на корабле и наблюдать за скоростью и направлением течений.

Штурманы уточнили карту Чешской губы и выяснили, что ее восточный берег лежит на 8 миль западнее, чем обозначено на карте. В Чешской губе на поперечных и продольных разрезах было сделано 56 полных океанографических станций.

Интересный случай произошел у северо-восточного берега полуострова Канин. Была хорошая погода, когда мы стали на суточную станцию 503. К концу суток ветер усилился, развел крутую волну; выходить на разрез не имело смысла, потому мы решили переждать погоду на якоре. При расходившемся волнении, как раз по тому курсу, на который мы собирались лечь, был виден бурун, опрокидывающийся на кошке, не нанесенной на карту. Не начни штормить, мы, несомненно, сели бы на нее, и неизвестно, чем бы все кончилось у этого отмелого и необитаемого берега. Оказывается, и шторм может быть полезен! Плавание в малоисследованной Чешской губе, рельеф дна и течения которой неизвестны, а глубины в прибрежной зоне малы и туманы часты, по заведомо неправильной карте было очень рискованным и требовало большого мастерства от навигаторов «Персея».

Одиннадцать летних дней прошли в подготовке к дальнему плаванию на север. Мы приняли на борт уголь, воду и на два месяца продовольствие. И опять выходили в море без полугодового запаса и надлежащего обмундирования. На все это у нас не было средств. Но к таким недостаткам мы привыкли и закрывали глаза на возможность неприятных последствий.

На этот раз план работ экспедиции составили в двух вариантах. По первому варианту, в случае благоприятных ледовых условий, мы должны выполнить ряд зигзагообразных разрезов вокруг Северного острова Новой Земли — в северной части Баренцева моря и в Карском море; по второму — ряд разрезов в северной части Баренцева моря, там, где позволит лед. Кроме того, наметили обследование некоторых губ Северного острова Новой Земли.

От Соборной пристани Архангельска мы отошли 12 августа и по выходе из Горла Белого моря, определившись по Святоносскому маяку, направились на губу Крестовую. Чтобы сэкономить время для работ в высоких широтах, этот переход сделали без станций, но нас задержал 10-балльный шторм от северо-востока.

И вот передо мною снова развертывается панорама губы Крестовой, которая произвела на меня такое глубокое впечатление в первом плавании на л/п «Малыгин» в 1921 году. Теперь я воспринимал все окружающее уже как арктический мореплаватель, имеющий пятилетний стаж.

«Персей» отдал якорь 19 августа против речки Крестовой. По сообщению зимовщиков, губа освободилась от льда в этом году очень поздно, только после 20 июля. За истекшие 5 лет в Крестовой ничего не изменилось: стояли те же убогие строения, все так же суров был окружающий пейзаж. Он показался мне более мрачным, чем при первом посещении. Быть может, причиной тому была пасмурная погода и низкие серые клочковатые облака, сползающие с гор и закрывающие их снежные вершины.

И я представил себе становище в зимнюю полярную ночь — тесное и грязное жилище, керосиновая лампа, вой ветра за стеной и шелест пурги по стеклам подслеповатых окошек. Ни кают-компании, ни библиотеки, ни отдельных комнат, как на полярных станциях. Радиоприемников для широкого пользования тогда еще не существовало, да и не было художественных передач. Чем жили зимующие промышленники в долгую полярную ночь? Какими душевными качествами должен обладать человек, чтобы перенести такую зиму, а иногда и не один год? И во имя чего? Для меня это остается загадкой.

Промышленника Овчинникова в становище не было, и мы не могли узнать, что сталось с приборами, оставленными ему в 1921 году, и вел ли он метеорологические наблюдения, как обещал.

В Крестовой простояли мы около полутора суток. На разрезе вдоль губы произвели с моторного катера геологические и ботанические сборы, драгирование, а также прочие наблюдения. Затем направились на север к Горбовым островам, описанным в 1835 году Пахтусовым и Циволькой. Составленная по их данным карта Гидрографического управления оказалась весьма неточной.

«Персей» отдал якорь в проливе между островами Большим Заячьим и Личутиным. В районе Горбовых островов, а потом Архангельской губы выполнили наблюдения на нескольких станциях, а также геологическое обследование островов и пресноводных озер на них.

В связи с организованными правительством поисками пропавших экспедиций Седова, Брусилова и Русанова Главное гидрографическое управление на острове Заячьем в 1914 году устроило спасательное депо и оставило значительный запас продовольствия, снаряжение и 13 тонн угля. От депо ничего не осталось, все оказалось расхищенным. Мы нашли только заброшенную избушку без дверей и окон, одиноко стоящую на невысоком берегу острова Заячьего. Грустное впечатление произвела она.

Утром 23 августа мы вышли на север, чтобы начать намеченный разрез к Земле Франца-Иосифа.

Опять ожили надежды высадиться на мыс Флору, так досадно рухнувшие в 1923 году. Теперь положение было более благоприятным: запасы угля и воды вполне достаточны и разрез от Новой Земли мы начали почти на неделю раньше. Но уже вечером того же дня нас постигло горькое разочарование: «Персей» вышел в мелкобитый, подтаявший, сильно разрыхленный лед.

Знаменательно, что почти в то же самое время (22 августа 1921 года) и почти в том же месте (только на 20 миль севернее) я впервые в своей жизни увидел полярные льды с палубы л/п «Малыгин».