Роман Гуль - Я унес Россию. Апология русской эмиграции

Редакция «Последних новостей» помещалась в центре Парижа, на 26, рю Тюрбиго, на втором этаже. В первом — какое-то грязноватое бистро, Dupont («chez Dupont tout est bon»), куда сотрудники газеты спускались пить кофе, пиво, закусывать. Вошел в редакцию. Помещение многокомнатное, но весьма непрезентабельное. Встретил меня сидевший у телефона высокий, довольно невыразительный человек. Я уже знал, что это талантливый поэт Антонин Ладинский.

Я знал, что Ладинский тяготился работой телефонного мальчика и первого, принимающего посетителей. Он меня сразу спросил о цели моего прихода. Я назвал себя. Он сказал, что меня знает. Я сказал, что знаю его. Поздоровались. Он добавил, что Павла Николаевича еще нет, но он доложит обо мне его помощнику И. П. Демидову. Войдя в какую-то комнату, он тут же вернулся, проговорив:

— Проходите, пожалуйста, сюда. Игорь Платонович вас примет.

Я вошел. Комната большая, полупустая, в конце за столом сидит необычайно худой и очень смуглый пожилой человек, сразу же мне не понравившийся. А стиль, в котором он меня принял, показал, что человек и не очень умен, и не очень хорошо воспитан. Увидев меня, Демидов, как-то по-чиновничьи поджавшись, поднялся в струнку и нарочито сухим тоном недовольно произнес:

— Чем имею честь вам служить?

«Ах, вот ты какой, — подумал я, — так ты, стало быть, еще и дурак!» И совершенно в том же тоне я ему ответил:

— Покорно благодарю. Ничем. У меня свидание с Павлом Николаевичем в шесть часов.

— Павла Николаевича нет. Вы можете подождать его здесь.

— Покорно благодарю.

Позднее, когда я читал воспоминания А. В. Тырковой-Вильямс («На путях к свободе»), я понял, почему Милюков взял к себе в помощники такого Демидова. Очень близко знавшая Милюкова Тыркова писала: «Он подбирал свое ближайшее окружение, привлекая людей не столько крупных, сколько услужливых, преданных». Таким «услужливым» явно был и Демидов.

Я сел на самый близкий к выходу из комнаты стул. Тон неумного Демидова мне был ясен: сменовеховец, человек из концлагеря, Бог знает за что там его посадили, вообще может быть, какая-то темная личность. Раскрыл газету, стал читать, не обращая на Демидова внимания. Мимо двери проходили разные сотрудники, некоторые бросали на меня «взгляд не без любопытства». Наверное Ладинский сказал обо мне в редакционной комнате, подумал я. Так прошел, бросив «взгляд», А. А. Поляков, я его знал по виду. Других не знал. Но вдруг в дверях остановился М. А. Алданов и сразу подошел ко мне. Его я, хоть и поверхностно, знавал по Берлину. Алданов поздоровался и отозвал меня в коридор. Тут он сразу стал расспрашивать о концлагере. Я ведь тогда был единственный человек в Европе, кому удалось побывать в гитлеровском кацете. Алданов расспрашивал подробно, как «историческому романисту» и подобало. Вдруг он спросил:

— А вас били?

Вопросом я был поражен. Ведь Бунин называл Алданова «последним джентльменом русской эмиграции», а вопрос был «верхом бестактности». Ведь если б меня и били, неужели я стал бы рассказывать об этом Алданову? Но меня не били. И своим «нет» я даже, кажется, разочаровал его. Алданов расспрашивал меня долго обо всем. А я, глядя на него, думал, как он изменился за десять лет: потолстел, обрюзг, ни следа былой элегантности и красивости. Когда же я сказал ему, что привез статью об убийстве генерала Романовского, Алданов тут же повел меня к главному «махеру» газеты А. А. Полякову. «Это по его части, а Павлу Николаевичу он уж покажет».

Старый газетчик А. А. Поляков, сотрудник еще сытинского «Русского слова» в Москве, а потом в Петербурге, кажется, «Биржевых ведомостей», сидел за столом, заваленным рукописями, корректурой, вырезками. Но когда Алданов сказал ему о теме моей статьи, он сразу, как хорошая гончая, заинтересовался, по нюху почуяв, что это действительно сенсационный, подходящий материал. Я дал ему и статью, и подлинники документов, и фотографию Харузина. Все это он бегло просмотрел, скрепил скрепкой, сказав: «Да, это может быть интересно». Я просил его (Христом-Богом) об одном, чтоб по напечатании статьи он вернул мне оригиналы документов и фотографию. Поляков, конечно, уверял, что вернет. Но это была неправда. Ни одного подлинника документов он так и не вернул: «Куда-то забозлал, не нахожу!», — довольно грубо отговаривался он. Слава Богу еще, что я получил назад фотографию Харузина, которая в газете не была напечатана. А документы Поляков, видимо, присоединил к собственному архиву как уникальные.

Моя статья «Кто убил генерала И. П. Романовского» появилась в «Последних новостях» очень быстро. И так как это убийство почти не было освещено, я считаю правильным привести ее полностью, как исторический документ. Вот она:

5 апреля 1920 года в Стамбуле, тогда еще Константинополе, в биллиардной комнате русского посольства выстрелом из револьера был убит начальник штаба Добровольческой армии генерал И. П. Романовский.

Это таинственное убийство русского генерала русским офицером, происшедшее под конец борьбы Добровольческой армии, ошеломило тогда не только русскую эмиграцию, но и иностранцев в Константинополе.

Попытки выяснить, кем было подготовлено это позорное для русских убийство, кто были его вдохновители и, наконец, кто был тот «офицер в светлой шинели мирного времени», фактический убийца генерала Романовского, — остались тщетны.

Прошло без малого шестнадцать лет. Но ответы на эти вопросы представляют и посейчас бесспорный общественный и политический интерес.

Недавно мне переданы лицом, заслуживающим абсолютного доверия, документы, до известной степени приподнимающие покров над этим загадочным преступлением. Лицо, передавшее документы, хорошо знало русские константинопольские круги, в которых вращался убийца генерала Романовского, а самого убийцу знало с гимназических лет. Этому лицу убийца и оставил приводимые здесь документы и сам рассказал, как он убил генерала Романовского.

4 апреля 1920 года, после сдачи главного командования генералом Деникиным генералу Врангелю, от берегов Черного моря отошел английский миноносец, увозя на своем борту покинувшего Добровольческую армию ее бывшего главнокомандующего и его бессменного начальника штаба генерала И. П. Романовского.

В сопровождении английского генерала Хольмана А. И. Деникин и И. П. Романовский плыли в Константинополь. За английским миноносцем шел французский, на котором были адъютанты и офицеры свиты.

О прибытии генералов Деникина и Романовского в Константинополь официально ничего не сообщалось. Вероятно, из предосторожности. Даже русский военный агент в Константинополе, генерал Агапеев, узнал о приезде бывшего главнокомандующего и его начальника штаба только в самый последний момент от военно-морского агента, капитана 2-го ранга Щербачева.