Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 3. Письма 1827–1834 гг.

Когда я отдал великому князю письмо, то он при мне изволил оное положить в свой боковой карман. Я кинулся целовать его плечо, хотел благодарить и не умел, или, лучше сказать, не мог: так был я тронут. – «Куда вы поедете отсюда, друг мой?» – «Домой, ваше высочество, рассказать своим обо всем, что ваше императорское высочество делает для нас…» – «Сослужи мне службу…» – «Извольте приказывать». – «Сделай мне одолжение: поезжай к Киндяковой в Петровское и извини меня перед нею, что сегодня не буду по зову ее; ты сам видишь, как время мне дорого: я должен быть пятнадцатого в ночь в Петербурге, чтобы застать еще государя. Прощай, любезный, скажи госпоже Булгаковой, что, если б не такая спешка, я бы, конечно, не уехал, с нею не попрощавшись; кланяйся от меня княгине Ольге», – поцеловал несколько раз меня, жал руку, и последние слова были: «Прошу тебя мне писать».

В Петровском сделал отъезд этот большую революцию; тут еще более было праздных и болтушек, еще более глупых вопросов.

Константин. С.-Петербург, 18 августа 1833 года

Ты мне, а я тебе буду хвалиться милостями великого князя. Третьего дня его высочество был нездоров и не принимал никого, вчера не мог я никак ехать, ибо вода была высока, и я, беспокоясь о своих дачных, только что отделался, поехал туда. Через мост не пропустили в карете, перешел пешком, нанял извозчика и с дождем, посреди грязи и там по воде против соседних дач, где она выступила на набережную, дотащился домой. У нас воды не было даже на мостовой. Там нашел всех спокойными, часу в пятом вода сбыла, и все пришло в порядок, а в пять приехали Виельгорский, Воронцов, Каменский и еще кое-кто, мне же обещали в семь.

Сегодня надел мундир и в 10 часов поехал к великому князю. Он занимался, я не велел о себе докладывать и ждал более часа с многими генералами. Его высочество, кончив свои дела, прежде выхода к прочим позвал меня к себе в кабинет, очень обласкал, много говорил о вас, спрашивал, получил ли я твое письмо и отослал ли другое к Косте. Продержав с полчаса, отпустил, обняв еще раз. Подлинно, он ужасно как к нам милостив. Приехал в почтамт, где меня так запилили, что не успел даже идти в Департамент, а теперь уже четвертый час.

Константин. С.-Петербург, 19 августа 1833 года

Париша я точно не видел здесь, а рекомендовал его тебе по просьбе Штиглица. На днях едут к вам, а потом в Одессу, еще два англичанина, рекомендованные мне Ломоносовым и коим я также дам письма к тебе. Они вчера были у меня и очень мне понравились. Оба лорды, один лорд Ренклаф, а другой Лоузек, один постарее, а другой молодой человек, и, кажется, добрые люди. Обласкай их, угости, познакомь с Москвою, дай им кого-нибудь, чтоб показать, что есть любопытного и замечательного, – одним словом, сделайте, чтобы они вас полюбили, а это вам нетрудно. Я им дал почтальона до самой границы, но и ты им окажи всякое возможное пособие, дабы поддержать рекомендацию Ломоносова.

Для твоего только сведения

Четверговая наша буря так была сильна в море, что пароход «Ижора», на коем был государь, никак не мог подвигаться вперед даже, чтобы подняться до Ревеля и туда войти. Ветер был так крепок и противен, что пароход, при действии колес даже, вместо того чтобы идти вперед, подавался назад. Нечего было иного делать, как идти назад в Петергоф. Государь из Петергофа поскакал тотчас вчера вечером в Царское Село, а сегодня изволит отправляться сухим путем со свитою в Пруссию. Эти бури в ужасное привели меня, да и всех нас, беспокойство. Слава Богу, он теперь здесь и морем уже не едет. Я видел князя Волконского сегодня утром очень рано. Он здоров, но натерпелся довольно. Государь, слава Богу, совершенно здоров. Удивительно, как он переносит столько усталости.

Константин. С.-Петербург, 31 августа 1833 года

Вчера, кроме домашних, обедало у нас незваных человек сорок, а вечером прибавилось еще. Ну уж попрыгали, и не одни молодые, и моя мадам расплясалась. Говорят все, что было очень весело, а я только знаю, что с семи часов до половины второго безостановочно все прыгали, а Виельгорский, Вяземский и Голицыны уехали в половине третьего. Хорошо, что князь отложил доклад до завтра, а то бы я приехал к нему сонный, ибо ужасно устал, хозяйничая целый день; я проспал до восьми часов как убитый.

Константин. С.-Петербург, 1 сентября 1833 года

Сейчас приехал с Елагина и доклада. Князь здоров, весел, сказывал, что государь благополучно приехал в Швабию в четверо суток с чем-то. Дорогою его никто не узнал, почтмейстеры с ним говорили как с простым офицером – о государе; все это очень забавляло государя. В Шведте нашел всю королевскую фамилию, кроме наследного принца, который дожидался его в Штеттине.

Константин. С.-Петербург, 4 сентября 1833 года

Третьего дня был я на балу у Бобринской, где пробыл до 1 ½ часа; жена была нездорова, Багратион тоже, поэтому мы и поехали с князем Григорием Волконским домой.

Великий князь удостоил бал своим посещением. Только что меня увидел, подозвал к себе и проговорил, пока танцевали французскую кадриль. О многом была речь, между прочим изволил спрашивать о вас; сказал, что ему пишут, что 26-го был у тебя еще бал. Я этим воспользовался, чтобы повторить его высочеству, как он вас осчастливил своим присутствием на вечеринке и проч. Он очень милостиво отзывался на ваш счет и рассказывал про бал. Велел тебе сказать, что твое письмо получил, что не отвечал потому, что не успел еще призвать к себе Костю, говорил, что поведение хорошо, но неприлежен к учению. Я напомнил о его летах, и что трудно себя приневолить к школьному учению в его возрасте. «Это правда, – ответил великий князь, – но что делать, надобно пройти через это, ежели хочет он в гвардию». Много очень говорили, а после тотчас я и уехал, хотя, кажется, было весело, и все танцевали от сердца.

Воронцов тебя просит доставить письмо графине Филиппи; это та, что бросила свое семейство и уехала с Ростопчиным. Воронцов говорит, что хорошо, если ты ее уговоришь возвратиться: там бы ее приняли с распростертыми объятиями.

Вяземский вчера уехал в Дерпт, – может быть, поедет и в Ригу; взял у меня почтальона и поехал в городской колясочке без человека. Почтальон возвратится с его женою.

Александр. Москва, 4 сентября 1833 года

Устройство, сделанное тобой на лестнице, которая в сад, очень хорошо; вообще дом твой – игрушка. Я не знаю, была ли великая княгиня у тебя, но она намедни изволила очень расхваливать дом твой, да и все, кто его только видели.

Счастливый путь доброму и старому приятелю Влодеку; велит ли-то нам Бог еще видаться с ним? Он поболее нас с тобой состарился, но так и должно быть между военными и штатскими. Вот записка от княгини Татьяны Васильевны Голицыной; пишет, что княгиня Наталья Петровна выезжает из Городни сюда в пятницу, то есть надобно послать 44 лошади в Пахру. Прикажу с завтрашней почтою. Скажи Вяземскому, что я зову его сегодня обедать: у нас будет граф Люцероде [саксонский посланник] и кое-кто еще.