Ирина Кирилюк - И каждый вечер в час назначенный...

Именно Аннинский был «инициатором справедливости» и выразил желание отдать приз «За лучшую женскую роль» белорусской > актрисе Зое Белохвостик (спектакль «Крывавая Мэры»), но поскольку украинскому актеру Олегу Драчу был присужден приз «За лучшую мужскую роль» (роль Раскольникова в спектакле «Преступление и наказа­ние» по мотивам произведения Ф. Достоевского), то какую-то «серьгу» нужно было оставить и устроителям фестива­ля, россиянам...

Спектакль «Крывавая Мэры» свидетельствует о том, что в молодой белорусской режиссуре появляются направ­ления, которые пытаются подойти к решению экзистенци­альных проблем. Александр Гарцуев попробовал «про­честь» молодую белорусскую драматургию ярким теат­ральным языком абсурда. И в «Крывавай Мэры» это получилось блестяще.

Очень медленно, но все-таки вырисовывается режиссер­ский почерк Владимира САВИЦКОГО, который, вторгаясь в структуру произведения, «размывает» конфликты и дей­ствия, порой трансформируя и сам жанр произведения. Режиссер уходит от того, что лежит на поверхности текста, в надежде найти свою, особую, скрытую пружину спектакля. В. Савицкий пытливо, упорно и настойчиво ищет в класси­ке ответы на многие сегодняшние вопросы.

Не будем забывать, что ставить классику одновременно и легко и трудно. Легко, потому что прекрасен литератур­ный материал, в котором — широкое поле для собственной дорожки. Трудно, потому что классика обросла многочис­ленными штампами, которые создали определенную тради­цию восприятия. И тем не менее каждое время требует своего прочтения материала и своих режиссерских решений, вытекающих из сегодняшнего дня. Дерзайте! Время расставит все точки над «і»...

Поиски, замыслы, новые решения, новые формы... Пройдут года. Кто-то из них вырастет в настоящих мастеров, кто-то будет малоинтересен, а кого-то мы вообще не будем воспринимать. И это тоже нормально. Режиссер — одна из самых трудных и сложных профессий. По статистике ЮНЕСКО она стоит на первом месте по инфарктам. Общеизвестно, что в этой «солнечной профессии скитальца» (как и в любви) давать советы (как и делать поспешные выводы) — занятие бесперспективное.

Подождем, что скажет Время...

ЭПОХА БОРИСА ЭРИНА

Часто слышу в свой адрес: «Зинаида Ивановна, Вам удивительно повезло с Эриным. Вы встретили своего ре­жиссера...» С Эриным повезло всем! И в первую очередь, Купаловскому театру. Конечно, великое счастье встретить своего режиссера, с которым у тебя общие творческие взгляды, с которым упоительно решать любые творческие проблемы и задачи, от общения с которым ты становишься внутренне богаче, светлее, добрее, с которым ты познаешь тайну театра и необъятный мир искусства. Таким режиссе­ром был Борис Эрин.

«Что необходимо настоящему режиссеру? Талант — Школа — Личность. Это идеальное сочетание. Талант —- это Божий дар. Школа — это необходимость. Личность — это редкость. И все с большой буквы для большого искусства: удивляющий талант, изысканная школа, преинтересная лич­ность и своеобразная индивидуальность». Так размышлял Борис Эрин о настоящем Актере. На мой взгляд, это можно в той же степени отнести и к настоящему Режиссеру.

Режиссура Бориса Эрина — целая эпоха Купаловского театра, которая началась в 1957 году и продолжалась до 1990 года. Этот человек был настолько талантлив и так много сделал для нашего театра, что не нужно тратить множество слов, доказывая сегодня нашу бестактность по отношению к нему...

Я работала со многими режиссерами и могу уверенно сказать, что Борис Эрин необыкновенно талантлив и изобретателен. Он, бесспорно, сильно выделяется среди многих режиссеров, и такого триумфального взлета, которо­го добился при нем Купаловский театр, может быть, мы уже не скоро дождемся.

Судите сами, если, например, Назым Хикмет пишет замечательную пьесу «Дзівак», ее талантливо ставит Эрин и блестяще играет Виктор Тарасов. Что можно сказать? Событие в театральном мире бывшего Союза! Я часто думаю, если бы это произошло в какой-нибудь другой республике — режиссера на руках носили бы. А у нас подобное всегда считалось нормальным явлением. «Что? Гениально играете? И очень хорошо. Играйте дальше. Сегод­ня гениально, завтра гениально, ну и на здоровье, трудитесь дальше...» Это какой-то своеобразный «белорусский кли­мат», где таланты как бы не старались выделять. Я часто задаю себе вопрос. Что такое настоящий режиссер? Иногда мне кажется, что это — профессия сердечной мудрости, вера в жизнь, в ее романтику, в мечты. Но главное — вера в доброту. Хороший режиссер уникален. В нем гармонично сочетаются воля, наивность, поэзия и...- административная жестокость. Это и философ, и политик, и организатор, это человек, который любит свою профессию и любит театр, прозорливо, постоянно думая о будущем. Я понимаю, что соединить все эти качества в одном человеке матушке-природе очень сложно, вот поэтому талантливые режиссеры встречаются гораздо реже, чем талантливые поэты. Чем крупнее и ярче режиссер, тем глубже, богаче и насыщеннее его внутренний мир, тем больше и точнее он может отразить себя, свои мысли и чувства в актере, в художнике, в композиторе...

Эрин был очень точен, очень требователен, мыслил ярко и неожиданно. Его решения были всегда своеобразны, и о нем можно написать целую монографию. Он пришел в Купаловский театр ищущим и крепко оснащенным методологией своего учителя Алексея Попова. (Методология Попова — это уникальное явление в истории театра. Попов мог объяснить актеру самые сложные хитросплетения кратко, емко и образно, как, пожалуй, никто. Например: «Этот монолог не должен говориться, он должен хлынуть, как может хлынуть кровь горлом». Или: «В этим монологе нужно взобраться на Эйфелеву башню и оттуда кинуть на головы все слова, тяжелые, как камни...»)

Эрин постоянно искал новые грани в методологии своего учителя. Неслучайно Борис Владимирович очень любил высказывание: «Мало развестиспектакль — нужно куда-нибудь привестиактера». Он всегда куда-то вел. Никогда не диктовал. И на репетиции старался создать атмосферу взаимного совместного поиска: «Я Вам хочу предложить, попробуйте, пожалуйста, подойти с этих пози­ций...» Он подводил актера к результату произвольно, импровизационно, тактично делая актера своим союзником и никогда не подчиняя его себе. Конечно, он подчинял всех, но мы этого не замечали. Это происходило как бы само собой. В этом и есть природа настоящей режиссуры! Эрин умел выстроить для актера роль. В спектакле «На ўсякага мудраца хапае дурасці» (1962) он попросил всех актрис, игравших бессловесные роли, старушек, поработать над биографией (!) своих героинь. Он попросил каждую из них написать письмо своей подруге в стиле эпохи Островского, чтобы у них даже в молчании была интонация, та интона­ция, которая является производной от мысли, от чувств. И это для бессловесной роли!