Ирина Кирилюк - И каждый вечер в час назначенный...

Нужно сказать, что спектакль «Смех лангусты» полу­чился удачным и шел довольно долго еще и потому, что у меня был замечательный и терпеливый партнер — актер ТЮЗа, народный артист Беларуси Виктор Лебедев, с кото­рым работать было очень легко, хотя временами его прихо­дилось в чем-то убеждать и уговаривать. Но когда он шаг за шагом точно и достоверно выстраивал свою роль, передо мной раскрывался блистательный актер театра представления!

Думаю, неслучайно и следующая наша совместная ра­бота в спектакле «Игра в джин» по пьесе Д. Ковберна (1993), режиссером которого тоже являлся Геннадий Давыдько, принесла хорошие результаты.Оба эти спектакля (а особенно «Смех лангусты») являются достаточно трудными для различных вспомогательных служб, и нужно отдать должное прекрасному человеку и замечательному звукорежиссеру Эдуарду Сергеевичу Жукову за то, что его умелые находки и помощь во время спектакля подчас были не менее ценными и значимыми, чем помошь партнера на сцене.

Конечно, и «Игра в джин», и «Смех лангусты» после относительного творческого перерыва были большим подар­ком в моей судьбе. Без исключения огромная заслуга в этом весьма одаренного и на удивление энергичного Генна­дия Брониславовича Давыдько, неуемная энергия которого не перестает удивлять всех окружающих.

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О «РАЗБОЙНИКАХ ПЕРА»

Существует классическая фраза К. Станиславского, что театр «начинается с вешалки». Конечно, я с ним не спорю, но тем не менее... тем не менее театр начинается с драматурга, с пьесы. Если драматург приносит интересное произведение, есть что делать и Режиссеру, и Актеру. Хочется рассказать о тех драматургах, с которыми много раз встречалась, в чьих пьесах играла и которые так или иначе повлияли на мою творческую судьбу...

Ярким метеором ворвался в наш театр Андрей Макаенок — драматург талантливый и поразительно профессио­нальный. Как он выплетает диалог, как рисует характеры, как строит конфликт и пропитывает пьесу глубокими, неожиданными мыслями и чувствами, да, чувствами, ибо все его произведения жгуче эмоциональны! Девять пьес Макаенка были поставлены на купаловской сцене: «Выбачайце, калі ласка!», «Лявоніха на арбіце», «Трыбунал», «Зацюканы апостал»... Это был «человек-театр». Мы очень любили, когда Андрей Егорович читал нам свои пьесы. Он не просто читал, он играл и проживал жизнь каждого из своих героев у нас на глазах. Проживал талантливо и заразительно.

Макаенок любил повторять: «В пьесе, как в телеграмме, должно быть все коротко, лаконично и ясно. Одно дело, когда бабки на завалинке «антимонии разводят». Другое дело — на сцене, где движение мысли активно рождает xoд событий. Написать пьесу недолго. Можно и за месяц, а вот прописать в ней юмор — на это уходят 2—3 месяца».

Его пьесы с большим успехом шли по всему Советско­му Союзу, а «Лявоніха на арбіце» обошла театральные подмостки почти всех республик нашей страны. Борис Эрин вспоминает случай, связанный с этой пьесой:

«Приходит Макаенок в театр мрачный, словно туча. Я спрашиваю:

— Ты чего мрачный?

— Хочу купить себе дачу.

— А почему тогда мрачный?

— А она двухэтажная.

— Ну, а почему тогда мрачный?

— Она — сруб.

— А чего мрачный-то?

— Она раньше принадлежала заместителю министра торговли.

— Так чего мрачный-то?

— А его хотят посадить, поэтому он ее продает.

— Так чего же ты такой мрачный? Покупай!

— Я и не знаю... Пойду посоветуюсь с Шауро...

Василий Шауро был светлой личностью в Белоруссии. Он работал в ЦК партии Белоруссии зав. отделом культуры.

Через несколько дней мы встретились на улице. Макае­нок сияет.

— Ты чего сияешь?

— Был у Шауро.

— А чего сияешь?

— Поделился своей проблемой.

— Так а сияешь чего?

— Я сказал: «Василий Филимонович, хочу купить дачу, потому что моя пьеса «Лявоніха на арбіце» обошла все театры Советского Союза и я получил большие авторские».

А тот говорит: «В чем проблема?» «Дак и понимаете, Василий Филимонович, ведь я написал пьесу... против частной собственности, а хочу купить личнуюдачу, т. е. обзавестись частной собственностью». (По тем временам это было совсем не принято!) Шауро разрешил: «Ты зарабо­тал эти деньги своим трудом, можешь покупать».

Так Андрей Макаенок в борьбе против частной соб­ственности обрел свою частную собственность.

Я часто думаю вот о чем... Конечно, Макаенок — звезда белорусской драматургии и белорусского театра. Но эта звезда светила бы ярче и горела бы дольше, если бы ей... не мешали. Почти каждая пьеса (а писал он в основном сатирические комедии) пробивалась на сцену с большим трудом, преодолевая различного рода чиновничьи «бетонные стены». Его пьесы запрещались и преследовались вместе с автором. Сколько ярких, талантливых пьес написал бы еще этот человек, если бы не расходовал свои силы на «кровавые» бои с чиновниками!.. Но что поделаешь? Наша жизнь так далека от совершенства...

Обидно, что в последнее время пьесы Макаенка посте­пенно сошли со сцены. Вероятно, должно пройти определенное время, чтобы они вернулись на белорусскую сцену в своем новом прочтении, новом звучании, которое будет адекватно сегодняшнему дню. И я искренне верю в то, что к творческому наследию этого уникального драматурга еще не раз будут возвращаться наши лучшие режиссеры.

Теперь о другом драматурге, которого я очень хорошо знала, о Николае Матуковском. Это был на удивление тактичный и интеллигентный человек. По своей внутренней органике Николай Егорович был очень мягким и сдержанным, но он мог вспыхнуть справедливым гневом, сталкиваясь с проявлением далеко не лучших человеческих качеств. Если Матуковский был с чем-то не согласен, он честно и открыто отстаивал свою позицию. Часто на художественном совете (Николай Егорович несколько лет был заведующим литературной частью Купаловского театра) он открыто вступал в полемику с художественным руководителем театра В. Раевским по поводу истинной глубинности той или иной пьесы (в частности, я хорошо помню его категоричное неприятие пьесы «Парфён i Аляксандра» Н. Манохина).

Мне кажется, что работа журналиста помогла ему иметь чувство масштаба. Масштаба мысли и проблемати­ки, масштаба измерения человеческих отношений.

Очень точно сказал о нем Борис Эрин: «...С ним работать — одно удовольствие. Пишет он привлекательно, прозрачно, понятно, но ставить его пьесы непросто. Пото­му что eго просто упростить. В драматургии Николая Егоровича нужно уловить главное — его душу, которая, — за словами и между строк. Описывая своих героев, он прежде всего видит добро. Извлекая из нашего прошлого уроки, Николай Егорович самое лучшее оставил при себе...