Борис Семов - Воспоминания фронтового радиста (от Риги до Альп)

1. 9 октября 1942 года издан Указ Председателя Верховного Совета СССР Сталина об установлении единоначалия и упразднения института военных комиссаров в Советской Армии.

Теперь принимал и подписывал приказы и решения и за все отвечал только один командир, а не командир и комиссар, как раньше.

2. Был издан приказ Верховного Главнокомандующего о борьбе с паникерством и дезертирством.

Этого документа я сам не видел. О содержании его знаю из выступлений командиров и политработников. Суть его в том, что отступление с занимаемых позиций без санкции вышестоящего руководства рассматривается как паника, а появление военнослужащих частей, находящихся на передовой, в тылу дальше установленной дистанции, без соответствующего документа, как дезертирство (приказ №227).

Для реализации этого решения были созданы специальные воинские подразделения, названные «заградительными отрядами» (заград-отряды), подчиняющиеся только своему командованию и обязанные применять силу, вплоть до открытия огня по паникерам и дезертирам.

Процесс лечения в госпитале у меня идет успешно, перевели в команду выздоравливающих, в ней находятся те раненые, у которых раны в основном зажили, но необходимо находиться под наблюдением врача. Это нечто вроде амбулаторных больных.

Высшее командование приняло решение, что раненым, находящимся в команде выздоравливающих, нечего болтаться просто так, а для быстрейшего восстановления боеспособности нужно заниматься физической подготовкой, для этого больше всего подходит занятия по тактике, поэтому прислали в госпиталь офицера-строевика.

Этот офицер, по званию капитан, кадровый командир, хороший «служака», к поручению отнесся добросовестно, решил провести занятия на окраине города, где был небольшой холм.

После завтрака приказал он построиться в колонну, по четыре в ряд (человек 35–40).

Среди солдат всегда найдется кто-то с «изюминкой» и предложит неожиданное решение. По его подсказке строимся, в рядах слева встали те, у кого на перевязи левая рука, справа — правая рука, первый ряд хромает на левую ногу, второй на правую, а первый ряд еще и с перевязанными руками.

Вышли на улицу, впечатление на окружающих наш строй производит сильное, встречные прохожие считают, что нас мучают, плачут, жалеют, а мы идем и идем.

Вышли на окраину города, капитан ставит задачу — штурмовать вершину, мы пытаемся ее выполнить, где идем, где лезем, а где и по-пластунски ползем.

Только незначительная часть раненных, в том числе и я, добралась до вершины, большинство преодолело не больше половины пути, а некоторые и этого не смогли, и это притом, что старались изо всех сил.

До обеда осталось с час, и капитан дает «отбой» ученью, нужно спускаться с пригорка, увы это оказалось труднее, чем подъем, на спуск времени затрачиваем массу. Справились со спуском не все, одни свалились от усталости, у других раны открылись, к обеду конечно опоздали, остальных санитары собрали только к ужину. Больше в нашем госпитале этот эксперимент не повторялся.

Нашли другое решение, послали в колхозы группами по 10–12 человек, на дорогу некоторым даже бинтов дали.

В колхозе нас уже ждали, собрали правление колхоза, на котором обсуждался один вопрос, как нас расселить.

Посмеялись, пошутили, но приняли оригинальное предложение одной бойкой бабенки, суть которого в том, что расселить нас нужно с учетом заработанных колхозницами трудодней, у кого их больше, к той и поселить, раз трудодней много, есть чем прокормить солдатика. Справедливости ради скажу, что колхоз на наше пропитание выделял продукты.

На колхозных полях трудился вовсю, распорядок дня строгий, сами мы много сделать не можем, но дисциплина в колхозе стала хорошей, раз раненые в поле, здоровым дома сидеть не досуг. Председатель колхоза не нарадуется, помогли завершить полевые работы, пока стояла хорошая погода.

Вечером собираемся в одной из хат, что повместительней, ведем разговоры, поем, в основном частушки, и не всегда приличного содержания.

Прошло больше месяца. Нас собрали на медицинскую комиссию, решается наша судьба, кого освободили вчистую, кого на фронт, на передовую, а некоторых посылали домой на 2–3 месяца долечиваться.

По состоянию здоровья я больше подхожу к последней группе, сильно хромаю, но послать меня некуда, родина моя на оккупированной территории, в госпитале меня тоже держать незачем. Комиссия приняла «соломоново» решение – направить меня на фронт.

Получил назначение в 107 СД (стрелковую дивизию) Воронежского фронта, занимающую оборону на левом берегу Дона, несколько ниже города Коротояк.

Один полк дивизии еще летом форсировал Дон, захватил и удерживает на правом берегу плацдарм, называемый «Урывским».

В дивизию, а до нее большее 100 километров, отправили меня с попутным обозом.

Можно пристроиться на телеге, только эту возможность не использовал. По примеру Мересьева решил тренироваться, чтобы в дальнейшем не хромать. Решил идти пешком.

Действительно, прошагал всю дорогу, уставал, было больно, но упрямо шел и шел.

В конце концов своего добился, конечно не сразу, но хромать почти перестал.

Я в радиовзводе отдельной роты связи дивизии.

Еще в роте 2 или 3 взвода телефонистов. В армии в основном применялась телефонная связь, а радио, находясь в постоянной готовности, было как бы в резерве, использовалось в необходимых случаях.

В армии связь осуществляется сверху вниз силами и средствами старшего начальника. Наша рота обеспечивает связь командира дивизии с командирами формирований.

Меня назначили начальником радиостанции РБМ (радиостанция батарейная малогабаритная). Станция батарейная, переносная, содержит две упаковки (блока) весом 12–14 кг каждый, штат три человека.

Каждая наша радиостанция должна постоянно находиться при соответствующем командире (комдив, комполка) и обеспечивать связь в любое время суток.

В основном на станции работает начальник. Он же транспортирует упаковку приемопередатчика, радист помогает начальнику и транспортирует упаковку питания. Третьим является ездовой. На его попечении наше транспортное средство — лошадь с повозкой или санями.

Имя у нашего радиста Лев, зовем его Лёва. Он с Урала, из Свердловска, до призыва в армию окончил ФЗУ и работал слесарем КИП на одном из химзаводов, где-то освоил морзянку, в часть прибыл одновременно со мной.

Парень он грамотный, хороший рассказчик, хорошо играет на гитаре и неплохой певец.

Третьего члена нашего коллектива зовут Ваня. Это скромный сельский паренек, из местных. Он окончил семь классов, души не чает в нашей лошадке, кобыле Рамке. Он «старожил», в дивизии уже месяца два.