Борис Семов - Воспоминания фронтового радиста (от Риги до Альп)

Главным опорным пунктом являлся Белгород, отсюда и название Белгородская черта.

Это история, а сейчас перед нами один из основных узлов заранее подготовленной оборонительной полосы противника.

Успешно завершилось сражение. Нашей дивизией совместно с другими частями Воронежского фронта в районе Острогожска была окружена и уничтожена большая группировка войск противника, захвачено много пленных, взяты богатые трофеи.

На следующее утро провел очередной сеанс связи и перестроил приемник на Москву.

Передают приказ Верховного Главнокомандующего, в котором объявлена благодарность войскам, которые участвовали в овладении городами Коротояк и Острогожск и ликвидации вражеской группировки, перечисляются фамилии командиров соединений и частей, участвовавших в этой операции. Среди названных командиров упомянута фамилия командира нашей дивизии, генерал-майора Бежко.

Это был первый такой приказ за войну. Мне, да и не только мне, а всем участникам этой битвы большое моральное удовлетворение доставило то, что Родина высоко оценила наш ратный труд.

Просто из любопытства направились к складам, посмотреть на трофеи. В ближайшем к нам — полно вооружения, боеприпасов, разного военного имущества. Все это нас особенно не заинтересовало. Далее был продовольственный склад. Вот он наше внимание привлек.

У противника на этом участке фронта находились венгерские и итальянские войска. Венгрия страна богатая. Можно ожидать, что продукты питания здесь отменные.

Мешки с мукой и крупами нас не заинтересовали, другое дело консервы в банках и глиняные бутылочки с какой-то жидкостью, возможно, с вином.

Пока тыловые интенданты сюда не добрались и не выставили у складов охрану, мы решили пополнить свои запасы продовольствия, не упустить такую возможность.

Имеющиеся у нас собой два свободных вещмешка быстренько заполнили, один консервными банками, большими и маленькими, а другой глиняными сосудами с замысловатыми печатями на пробках.

Возвратившись к себе выяснили, что этикетки на немецком языке.

Первой вскрыл большую консервную банку, в ней говяжьи кровяные консервы, на вкус как жареное мясо.

В маленькой банке тоже мясные консервы, но оригинальные, в середине говяжье мясо, нарезанное кубиками в желеобразном соке, у обеих крышек небольшой слой жира.

Открыл глиняную бутылку. В ней действительно вино, крепкое, вроде нашей водки, но аромат и вкус, как у самогона. Так непочтительно отнесся к знаменитому немецкому «шнапсу». Попадались и итальянские консервы. Законсервированными были стручки не созревшей зеленой фасоли.

На одном из складов были топографические карты. Сперва ими я не увлекся. Читать карту я умел, но мне по штату иметь карту не положено, да они вероятно на немецком языке. Все же из любопытства взял одну посмотреть.

На немецкой карте все условные знаки и обозначения такие же, как на наших, а все названия, населенных пунктов, рек и т.п., даны на двух языках — немецком и русском.

Мое мнение изменилось, решил, что карты могут пригодиться, взял несколько штук нашего района действий.

Выяснилось, что трофейные карты составлены по материалам на 2–3 года более поздним, чем наши, и точнее наших. Просто удивительно, откуда немцы смогли получить такую информацию, которая, по-видимому, еще даже не была обработана у нас. На нашей карте населенный пункт обозначен условно, группой черточек. На немецкой карте такого же масштаба, показано размещение всех зданий и сооружений, их истинная конфигурация, а у моста три знака «дерево». С точной привязкой к местности.

Офицерам пользоваться трофейными картами запрещалось. Во-первых, потому что воевать нужно всем своим, во-вторых, они могут быть искусственно искажены, чтобы ввести нас в заблуждение. Трофейные карты у офицеров поотбирали.

Поскольку я не офицер, карты у меня остались. На своей карте никаких отметок не делал, только иногда отмечал пройденный путь. В этой информации ничего секретного не было.

Успех наших войск несомненен. Противник продолжает отступать по всему фронту.

Передышки в Острогожске не получилось. Продолжаем преследовать отступающего противника с тем, чтобы не дать ему оторваться от наших войск и выиграть время для организации очередного рубежа обороны.

Наступление продолжается. Связь осуществляется только по радио. Нагрузка на меня большая.

В эту наступательную операцию позывной был у меня запоминающийся: «Рай». Передаю очередной приказ комдива и звучит впечатляюще: «хозяин рая» приказал…

Движемся в сторону Старого Оскола. Это районный центр Воронежской области, железнодорожный узел. Возник как крепость примерно в то же время, что Коротояк и Острогожск, название получил от протекающей здесь реки Оскол. И судьба у него сходная, сперва крепость, а затем небольшой торгово-ремесленный пункт.

Город имел очень важное стратегическое значение для отступающей немецкой армии.

Когда до города осталось километров пятнадцать-двадцать, погода преподнесла очередной сюрприз, на нас обрушился мощнейший снегопад, да еще сопровождаемый тридцатиградусным морозом.

Сам я из этих краев, но такой лютой зимы не припомню. Однажды была морозная зима. Тогда во многих садах вишни померзли, но не было мощных снегопадов.

Еще одна зима была очень снежная. Снег наметало в уровень с коньком крыши одноэтажных домов, а расчищенные от снега тротуары превратились в снежные траншеи.

А какое раздолье было нам, ребятишкам! В снегу рылись, как кроты, устраивали пещеры, туннели.

Но такой лютой зимы, чтобы одновременно были лютые морозы и снежные заносы, не помнят даже старожилы.

На дорогах снега намело местами более чем на метр. В снегу застряли обозы, артиллерия. Застряла и наша кибитка.

Вместе с комдивом лезем вперед по снегу. На снегу крепкий наст, идем как на прогулке, только скрип под ногами, но если провалишься, то не меньше чем по пояс.

На себе тащу все: и рацию, и обычное солдатское снаряжение. На левом боку одна из упаковок станции, на правом — другая, на плече карабин, за спиной вещмешок, а в нем гранаты и патроны.

Наконец из снежной целины выбрались на железнодорожный переезд, находившийся километрах в двух от окраины города.

Железная дорога просматривается далеко в обе стороны от переезда, а шоссейная только на сотни метров, дальше снежная целина.

Местность слегка холмистая, очень пологий склон слегка поднимается от окраины города к железной дороге и далее к горизонту.

Справа от переезда к железной дороге, со стороны, противоположной к городу, подходит то ли роща кустарника, то ли кочковатое замерзшее болото.