Жермена де Сталь - Десять лет в изгнании

В Кремле мне показали двойной трон, который занимали некогда Петр I и брат его Иван. Царевна Софья, их сестра, стояла за спиной Ивана и подсказывала ему, что он должен говорить; однако заемная сила Ивана не устояла перед прирожденной силой Петра, и вскоре сей последний стал править один. Начиная с его царствования русские цари коронуются в ином платье. Прежде цари носили азиатский наряд. 706Петр I ввел в своей державе длинные парики века Людовика XIV; при всем почтении, какого достоин этот великий человек, 707нельзя не заметить, что существует некий неприятный контраст между его свирепым гением и платьем, сшитым по всем правилам европейского искусства. Следовало ли ему изгонять с таким тщанием все восточное из обыкновений своей нации? Следовало ли размещать столицу на северной оконечности империи? 708Этот великий вопрос до сих пор не разрешен; толковать свершения столь грандиозные под силу лишь столетиям. Под конец я взошла на колокольню Ивана Великого, откуда открывается вид на весь город. Оттуда я увидела дворец царей, которые с оружием в руках покорили Сибирь, царства Казанское и Астраханское. Я услышала церковные песнопения: это католикос, грузинский князь, служил обедню среди жителей Москвы, объединяя таким образом христиан Азии и Европы. 709Порукою в благочестии москвичей служат полторы тысячи церквей московских.

Торговые заведения в Москве устроены на азиатский манер; продавцы в тюрбанах, одетые в наряды самых разных стран, предлагают покупателям редкие товары, от сибирских мехов до индийских тканей, и пленяют русских вельмож, чье воображение падко на самоедские соболя и персидские рубины, чудесами роскоши. Сверху я могла видеть дворец и сад Разумовского, где располагалась прекраснейшая коллекция растений и минералов, а чуть по дал ее — дом графа Бутурлина, где находилась превосходная библиотека, которую он собирал в течение трех десятков лет; 710на полях некоторых книг, ее составляющих, имелись собственноручные пометы Петра I. Этот великий человек не подозревал, что представители той самой европейской цивилизации, которою он так дорожил, явятся в Россию разорять заведения, учрежденные им ради ее торжества. Здешний университет, постоянно усовершенствуемый, имел целью сосредоточить с помощью учения нетерпеливый ум русских.

Чуть подальше возвышался Воспитательный дом, один из превосходнейших в Европе; 711в разных кварталах города нетрудно было заметить больницы для всех классов общества. Одним словом, взор повсюду встречал следы богатства и плоды благодеяний, великолепные палаты и благотворительные заведения, церкви и дворцы, дарившие счастье или славу большинству местных жите лей. Среди зданий струила свое извилистое течение река Москва, 712чьи воды не окрашивались кровью со времен татарского нашествия. День был великолепный; солнце, казалось, с радостью проливало свет на сверкающие храмы. Я вспомнила старого архиепископа Платона, только что адресовавшего императору Александру пастырское послание, восточный стиль которого живо меня взволновал; 713с окраины Европы этот священник прислал императору образ Пресвятой Девы, дабы помочь изгнать из Азии человека, который обрушил на русских всю мощь европейских наций, им порабощенных. На одно мгновение мысль о том, что город, которым я любуюсь, обречен погибнуть от руки этого человека и что вскоре он поднимется на колокольню, где теперь стою я, посетила меня; 714на одно мгновение я поверила, что, желая потешить свою гордыню, человек этот займет в царском дворце место, которое занимал некогда глава Великой Орды, также на время его захвативший; 715но небо было так ясно, что я прогнала страшную мысль. Месяц спустя этот прекрасный город уже лежал в руинах, дабы ни у кого уже не оставалось сомнений в том, что всякую страну, однажды заключившую союз с этим человеком, пожрет пламя ада, ему покорного. Какой же, однако, дорогой ценой искупили русские и их государь свое заблуждение! Впрочем, несчастье Москвы возродило империю; этот благочестивый город погиб смертью мученика, чья кровь сообщает новые силы его собратьям, избежавшим гибели.

Знаменитый граф Ростопчин, чье имя постоянно упоминалось в бюллетенях императора, приехал ко мне с приглашением на обед. При Павле I Ростопчин был министром иностранных дел; 716разговор его, исполненный оригинальности, показывал, что, если обстоятельства того потребуют, он обнаружит характер весьма решительный. 717Я отправилась к нему в усадьбу, расположенную внутри городской черты; чтобы туда попасть, следовало проехать мимо озера через лес; при подходе Наполеона к Москве граф Ростопчин сам поджег эту усадьбу, одну из уютнейших во всей России. 718Казалось бы, подвиг столь славный не мог не вызвать восхищения даже у его врагов. Император, однако же, уподобил графа Ростопчина Марату, забыв, что первый жертвовал собственным достоянием, второй же губил чужое, а это, что ни говори, не может не делать окружающим чувствительную разницу. 719Упрекнуть графа Ростопчина можно было бы в другом: он слишком долго скрывал дурные вести, поступавшие из армии, то ли оттого, что обольщался сам, то ли оттого, что хотел обольстить других. 720Англичане, выказывая ту восхитительную душевную чистоту, которая отличает все их поступки, отдают равно достоверный отчет как в своих успехах, так и в своих неудачах; энтузиазм их питается исключительно правдой, какова бы она ни была. Русским пока далеко до этого нравственного совершенства, рождаемого свободным устройством общества. Все дело в том, что ни одна цивилизованная нация не стоит так близко к дикарям, как русские; даже знать, когда она обладает энергией, разделяет и недостатки, и достоинства этих необузданных сынов природы. Многим пришлось по вкусу знаменитое словцо Дидро: «Русские сгнили, не успев созреть». 721Не знаю, однако, утверждения более ложного; сами пороки русских, за немногими исключениями, причиною имеют не развращенность, но необузданность. «Желание, овладевшее русским народом, — сказал человек выдающегося ума, — способно взорвать город». 722Если русские решили добиться цели, хорошей ли, дурной ли, они либо впадают в ярость, либо идут на хитрость; Петру I, наскоро привившему им начатки цивилизации, не удалось изменить их природу, преобразились на сей день только их манеры. К счастью для русских, они по-прежнему остались народом, который мы именуем варварским, иначе говоря, ими движет инстинкт — подчас благородный, всегда невольный и предполагающий раздумья при выборе средств, но не при рассмотрении цели; я сказала «к счастью для русских» не потому, что намерена восхвалять варварство, но потому, что под этим словом я разумею некую первобытную энергию, которая одна способна заменять нациям удивительную мощь, даруемую свободой.