Валентин Логунов - Бесы в красной гостиной

24 марта 1993 года граждане России с гордостью и одновременно с некоторым удивлением узнали, что президент России Борис Ельцин, помимо всех прочих достоинств, обладает еще одним: он является крупным теоретиком государственного права. Чего стоит одна лишь его новелла, внесенная в теорию государственного права: «конституционность Конституции».

По его мнению, действующая Конституция не является «конституционной», поскольку… Тут возникают трудности с обоснованиями, и, пытаясь их преодолеть, настоящие авторы этого бреда пускаются в публицистику. В коротенькой главе послания президента Верховному совету под названием «Забвение конституционности» президент осуждает Конституционный суд за то, что тот не подготовил ежегодное послание о состоянии законной конституционности в стране, и таким образом должен принять «на себя долю вины за распад конституционности». В главе «Шаткость конституционности» президент констатирует: «Конституционное состояние страны сегодня весьма шаткое. За словами «конституционность», «конституционная законность», «конституционный контроль» стоит довольно приблизительное содержание, их все чаще толкуют в зависимости от политической конъюнктуры. Но каково их соотношение, какова их процессуальная взаимосвязь, каковы их правовые, справедливые рамки? Такими вопросами ни Верховный совет, ни Конституционный суд не задаются. Нет ответа и на самый главный вопрос с точки зрения правовой справедливости или справедливости права (внимание!): какова конституционность Конституции?».

Смеха среди специалистов по поводу всей этой зауми было много. Можно было бы и еще посмеяться, но ведь «Послание» – не реферат аспиранта или какого-то соискателя кандидатской диссертации, а слово президента! Нетрудно было заметить, что за всей этой шелухой скрывалась истинная цель: я не буду следовать нормам Конституции, ибо она «неконституционна».

Впрочем, ранее он высказал это предупреждение на нормальном русском языке: «Я не присягал этой Конституции». Его тут же забросали вопросами: а какой Конституции вы присягали, «брежневской»? Отрицая действующую Конституцию, чем вы будете руководствоваться в своей дальнейшей деятельности? Сегодня порядок принятия новой Конституции регулируется действующими Конституцией и законами, вы будете придерживаться существующих норм? У Ельцина на все подобные вопросы был один ответ: меня избрал народ. Из чего следовало: поскольку избрал народ, значит, что хочу, то и ворочу. Но, говорили оппоненты, депутатов тоже избрал народ. Ельцин и тут нашелся: меня избирали позднее, следовательно, я более легитимен.

Между тем, трудно, а пожалуй, и невозможно было встретить политика, которого удовлетворяла бы действующая Конституция. Она явно отставала от хода коренного переустройства государства. Отставала по всем позициям: политическим, экономическим, социальным. Но были разные представления, какая Конституция нужна стране и народу, и разные требования к ней. У коммунистов одни, у националистов другие, у государственников третьи, у либералов четвертые, у руководителей субъектов Федерации, особенно республик, пятые… Между ними шел ожесточенный спор, и прежде всего спор шел на площадке парламента. Конституционная комиссия, образованная Съездом (напомню, председатель комиссии – президент, ответственный секретарь – депутат Олег Румянцев. – Авт. ), вынуждена была маневрировать, согласовывать, убеждать, искать компромиссы. Мучительная, долгая и изнурительная работа. Но как же иначе? Чтобы окончательно не развести слои населения, регионы, партии, движения, граждан страны на противоположные берега и благодаря этому предотвратить угрозу распада России, требовалось поступать именно так – достигать согласия. Да и ради того, чтобы избежать серьезных ошибок при реконструкции государства, надо быть осторожным, неторопливым, предусмотрительным. Не стул мастеришь и даже не дом строишь – государство!

Но такие темпы работы над Конституцией решительно не устраивали Ельцина. Он предпочитал действовать как прораб на стройке, как первый секретарь обкома партии, которому присущ командно-распорядительный стиль руководства. В связи с этим будет уместно обратить внимание на две характерные черты этого человека. Первая, что уже ранее отмечалось, – страстная тяга к власти. Вторая, как бы отрицающая первую, а на самом деле подтверждающая ее: он был весьма подвержен влиянию чужих идей и мнений; его легко было убедить в том или другом, причем и в прямо противоположных вещах. Это не означает, что он не имел своего мнения, но оно колебалось в зависимости от того, кто и что сказал сегодня, и кто и что скажет завтра. Убедил его Гайдар, что через полгода магазины будут завалены продуктами, и он искренне поверил этому, пообещал людям лечь на рельсы, если этого не случится. Правда, Гайдар забыл сказать, на что люди будет их покупать. Стучат шахтеры касками – он опять же искренне удивляется: чего они стучат, в магазинах же все есть, «даже киви». Убедили его, что экономический кризис вытянет Примаков, он назначает премьер-министром Примакова. Потом убедили в том, что Примаков – тайный агент Маркса-Ленина и начнет строить социализм, и он его снимает.

Вот так же убедили его в срочности принятия новой Конституции. Якобы потому требуется срочность, что действующая мешает проводить экономические реформы. Опять посыпались президенту вопросы: какие законы, внесенные им и способствующие проведению реформ, отверг парламент? Каких еще дополнительных властных полномочий недостает президенту и правительству, чтобы осуществлять реформы? На прямые вопросы нет прямых ответов, они подменяются необоснованными обвинениями, да и просто прозвищами: «консервативный парламент», «красно-коричневый Съезд», «сталинский режим» (ну а как же, Хасбулатов ведь курит, как и вождь, трубку. – Авт. ).

В этих условиях насаждаемой вражды, цинизма, умопомешательства президент издает указ «О мерах по завершению подготовки новой Конституции Российской Федерации». В соответствии с указом образована рабочая комиссия под председательством президента. Занятен подбор комиссии. В нее вошли 15 представителей от правительства и администрации президента (в основном министры), 15 представителей от регионов (в основном главы администраций), 4 правоведа (ни одного из Конституционного суда), 4 представителя от Верховного совета (ярые сторонники президента). Определена квота для регионов: 2 представителя от каждого. Естественно, и там будет тщательный отбор.

В том же номере газеты (13 мая 1993 года) опубликовано сообщение конституционной комиссии Съезда о завершении работы над проектом новой Конституции (парламентский проект), который предстояло обсудить на парламентских слушаниях, в регионах России, а затем вынести на рассмотрение Верховного совета. 14 мая газета публикует заявление председателей верховных советов республик, краевых, областных, автономной области и автономных округов, городов федерального значения советов народных депутатов: «Конституционная реформа должна осуществляться строго в правовых рамках конституционного пространства и российского законодательства. В условиях переходного периода …крайне важно сохранить последовательность и внутреннюю логику конституционных преобразований. Всенародно обсужденный и одобренный проект новой конституции должен быть принят Верховным советом и Съездом народных депутатов. Только этот путь, пусть и более длительный, позволит избежать сильных социальных потрясений, обеспечить целостность России как федеративного государства». Увы, президент не слышит предупреждений и предложений, исходящих от другой стороны.