Джули Кавана - Рудольф Нуреев. Жизнь [litres]

Проведя вместе несколько дней в Париже, два танцовщика поехали на юг Франции в машине Эрика с откидным верхом. Рудольф, в полосатом свитере и берете, выглядел «большим обитателем Сен-Тропе, чем местные жители. В порту его немедленно узнали; фанаты бежали за машиной, выкрикивая его имя. «Никто не заметил такую же великую, но менее сенсационную датскую звезду». Замечание принадлежит Рут Пейдж, которая проводила лето на перестроенной давильне для оливкового масла в Провансе по соседству с виллой Брижит Бардо. Рудольф планировал переночевать у Фишеров и позаниматься в студии Рут, но после прилива студию затопило; кроме того, у нее в доме не нашлось свободной кровати. Рудольф и Эрик поехали в Монте-Карло, так как Рудольфу не терпелось осмотреть дом, который друзья только что купили по его поручению.

Марика Безобразова, представительница белоэмигрантов, которая открыла в Монте-Карло признанную во всем мире балетную школу, познакомилась с Рудольфом в июле 1961 г., когда она и ее муж, Роже-Феликс Медесен, поехали в Женеву, чтобы посмотреть его выступление с труппой де Куэваса. Разглядев танцовщика, который выходил из театра с огромной сумкой, Марика окликнула его и предложила подвезти. Хотя он немного испугался, услышав русскую речь, Рудольф узнал Роже, адвоката-монегаска, которого он однажды видел в парижском кафе с Пьером Лакоттом, и согласился поехать с ними в город. Они разговаривали по-русски. Марику удивило то, что Рудольф говорит на «старом» языке и не употребляет «советский жаргон». «Я никогда не был коммунистом!» – резко ответил он.

Потом разговор перешел на балет. Поняв, что Марика с большим интересом слушает его рассказы о санкт-петербургской школе, Рудольф успокоился. И обществе Роже он сразу почувствовал себя совершенно непринужденно: Роже вырос с детьми танцовщиков «Русского балета» и потому был близок к балетному миру, хотя сам и не имел профессионального отношения к балету. Супруги помогли Рудольфу купить кинокамеру Bell&Howell «для моих танцев», а при прощании дали Рудольфу номер своего телефона и пригласили пожить у них в Монте-Карло. Через несколько дней поздно ночью в их доме зазвонил телефон, и они услышали голос: «Помните меня? Вы меня приглашали».

Они встретили Рудольфа в аэропорту Ниццы и отвезли к себе домой. С того дня началась дружба, которая длилась всю жизнь.

Опыт Роже-Феликса в нотариальных делах и поистине сестринская преданность Марики делала их идеальными людьми, способными подыскать Рудольфу недвижимость на юге Франции. Через несколько недель после прибытия на Запад он понял, что его притягивает Средиземноморье – «Своего рода небесная привилегия – ведь я приехал из холодной, ледяной страны, где солнце стоит высоко и почти не греет», – и как только он понял, что у него появились достаточные и постоянные заработки, «начал искать мое море». Марика уверяла, что любой дом на побережье обойдется в целое состояние, но за 69 тысяч долларов они нашли ему домик в горах, откуда открывался вид на залив Монако: вилла «Аркадия». Построенный в скалах Монт-Агел, оштукатуренный дом стоит в большом заросшем саду примерно в километре над небольшим, закрытым городком Ла-Тюрби. Рудольф очень обрадовался. «Снаружи – горы, небо и ни одной души не видно; внутри большие белые пространства». Пустые белые оштукатуренные комнаты, разделенные металлическими арками, напомнили одному другу греческую часовню; и позже, когда Рудольф добавил готическую арку, канделябры и тяжелую мебель в средневековом стиле, обитую кожей, еще один знакомый сравнил интерьер виллы с декорациями «Камелота». Однако Фишерам, которые примерно через неделю приехали осмотреть новые владения Рудольфа, вилла показалась роскошной до нелепости. «На что ему такая величественная вилла? В глубине души он капиталист!»

Так оно и было. Через несколько недель после своего невозвращения Рудольф принял решение брать самые высокие гонорары за свои выступления, так как он считал, что на Западе деньги «определяют, кто чего стоит». В Ленинграде ни о чем подобном не могло быть и речи; там, еще со студенческих лет, у него были бесплатная крыша над головой и стол – их предоставляли сначала хореографическое училище, а потом Пушкины. Оставшись в Париже, Рудольф вдруг осознал, что у него ничего нет, кроме одежды, которая была на нем, да предметов первой необходимости, купленных Кларой и Раймундо. Его жалованья в труппе де Куэваса в сочетании с гонорарами за съемки для немецкого и американского телевидения оказалось вполне достаточно для покупки виллы «Аркадия», но теперь, поскольку он стал «постоянной приглашенной звездой» в труппе «Королевский балет», ожидания Рудольфа значительно возросли. Ужиная как-то после спектакля с балериной Надей Нериной, Рудольф повернулся к ее мужу, Чарлзу Гордону, богатому финансисту: «Чарлик, Эрик говорит, что ты мне поможешь. Я бедный человек – нет денег. Хочу заработать. Без налогов!» Агентом балерины был Шандор Горлински, эмигрант из Венгрии, не менее знаменитый, чем сам Сол Юрок: он вел дела таких звезд, как Мария Каллас и Тито Гобби. Связавшись с Горлински от имени Рудольфа, Гордон предложил создать офшорную инвестиционную компанию в Люксембурге, которой будет «владеть Рудольф». Компания получит исключительное право на его гонорары без вычета налогов. До тех пор Рудольф переводил свои доходы, «не обязательно заработанные в США», на нью-йорк ский банковский счет, и налоговая служба Соединенных Штатов забрасывала его письмами, требуя выплатить задолженность по налогам в размере 30 тысяч 642 доллара 70 центов. Кроме того, им с Марго подсказали, что они могут избежать крупных налоговых вычетов, если не приедут в Англию до конца фискального года, то есть до апреля следующего года (в сентябре Дэвид Уэбстер предупредил правление, что количество выходов звездной пары на сцену Ковент-Гардена придется ограничить в силу налогового законодательства, связанного со страной проживания).

Большинство людей решили, что Рудольф купил виллу, чтобы воспользоваться налоговыми льготами, полагавшимися жителям Монте-Карло, но, хотя с виллы открывается вид на княжество Монако, по сути, она расположена во французском департаменте Приморские Альпы [63] В 1966 г. он все же купил недвижимость в Монако, имея в виду налоговые послабления. «Лотус Блю» на бульваре Жардан Экзотик – это квартира с одной спальней на четвертом этаже, с двумя террасами и хорошими видами, но там Рудольф провел не больше двух ночей. «И это ничего для него не изменило, – говорит Марика. – Потому что он просил политического убежища во Франции». . «Аркадия» стала первой попыткой Рудольфа пустить корни на Западе; он любил виллу за красоту и уединенность – «Иногда я уезжаю туда и не возвращаюсь» – и за то, что на ней царила атмосфера спокойствия и лиризма, когда комнаты были залиты мягким светом, горел камин и постоянно звучала музыка [64] Когда в Було-сюр-Мер жила Мэри Гарден, сопрано из Шотландии (первая Мелисанда Дебюсси), она давала сольные концерты в «Аркадии», перестроенном амбаре с превосходной акустикой. .