Джули Кавана - Рудольф Нуреев. Жизнь [litres]

После того как Рудольф дирижировал в Вене программой, состоящей из произведений Россини и Моцарта, Рудольф в середине июля полетел в Сан-Франциско, чтобы дирижировать студенческим оркестром Калифорнийского университета, который исполнял отрывки из «Ромео и Джульетты» и «Героической симфонии» Бетховена; хотя он тогда этого не сознавал, тот концерт стал для него последним. В сопровождении Жаннет и Армен он провел несколько дней в доме Натальи Макаровой в Напа-Вэлли; он ел очень хорошо, потому что в гостях были шеф-повар Джеремайя Тауэр и один знакомый ресторатор. «Они ходили в огород и рвали зелень, из которой делали невероятные салаты», – говорит Жаннет. Кроме того, она помнит, как ее брали посмотреть на маленькую русскую часовню, построенную Макаровой, – «такие часовенки были у русских до революции». Рудольфа это чрезвычайно позабавило, но он съязвил: «Для того чтобы спасти ее душу, одной часовни мало!» Но, потрясенная его болезненным видом, Макарова говорит, что «больше не могла на него сердиться». И все же прежняя вражда всплыла на поверхность, когда она предложила Рудольфу сыграть в шахматы. Он выиграл, но так устал, что не мог продолжать, поэтому Жаннет предложила научить его играть в джин-рамми.

Они еще долго играли после того, как остальные ушли спать. «Спустилась Наташа и сказала: «Очень поздно. Тебе надо поспать». Но Рудольф не хотел спать».

На следующее утро Жаннет, которая толком не поспала, проснулась оттого, что в ногах ее кровати стоял Рудольф. «Что случилось?» – «В моей комнате холодно. Где Армен?» «Он искал мою мать, чтобы она согрела его. Я не могла вспомнить, в какой комнате она ночует, и он лег в мою постель».

Вернувшись в Париж в конце июля, он начал работать над «Баядеркой», премьера которой была запланирована на октябрь. Балет Петипа, действие которого происходило в Индии V в., получил свое название от баядерки, или храмовой танцовщицы, Никии, в которую влюблен благородный воин Солор. Подобно «Лебединому озеру», «Сильфиде» и «Жизели», это история неверности и нарушенных обещаний; согласившись жениться на дочери раджи, Гамзатти, герой косвенно причастен к убийству Никии, которое происходит во время церемонии его помолвки. Еще очарованный ею Солор вызывает духа Никии в опиумном трансе – мощная галлюцинация, в которой она размножается и является в сопровождении тридцати двух копий, которых танцует кордебалет. Это танец Теней в третьем действии (Рудольф ставил его в Париже в 1974 г.), превосходная сущность классического балета и полный контраст с мелодрамой и ярким зрелищем, которое ему предшествовало. Первое действие оригинальной версии 1877 г. представляло собой почти целиком пантомиму, а второе действие, в котором Солор появляется на огромном слоне, требовало 230 танцоров и статистов, который заполняли сцену в роли черных детей, рабов, баядерок, вооруженных охранников, браминов, куртизанок и охотников. Ничего удивительного, что полномасштабный балет не представляли за пределами России до 1980 г., когда Макарова, сделавшая одно действие из первых двух Петипа, поставила «Баядерку» в АТБ. По мнению Рудольфа, однако, сделанные ею сокращения были ошибкой, так как убрали почти весь колорит и блеск «Баядерки». «Петипа высоко ценил фольклорные танцы, и я постараюсь сохранить верность Петипа».

Чтобы помочь ему создать «Баядерку» Петипа, Кировского театра, настоящую», Рудольф привез в Париж Нинель Кургапкину, хотя по-прежнему собирался добавить больше танцев для мужчин. Этого следовало ожидать; Нинель объявила, что она «приехала не для того, чтобы скрепить подлинность балета, а для того, чтобы следовать замыслу Рудольфа» [205]. Однако удивительной была его полная перемена отношения к пантомиме. Если бы он ставил такой балет, какой ему хотелось, в двадцать с небольшим лет, он бы почти наверняка убрал традиционные жесты, обозначающие: «Я люблю тебя», «Она красавица» и так далее, как он в свое время бойкотировал миманс Марго в роли Одетты в 1962 г. Однако, работая с ним над ролью Солора, Шарль Жюд вспоминает, как Рудольф заставил Нинель продемонстрировать, «что делают в России», а потом немедленно согласился со словами: «Ладно, так и делай». Чарльз считает: причина была в том, что у Рудольфа больше не было сил спорить или совершенствовать; но, кроме того, изменились его замыслы. После создания роли Джульетты и присоединившись к нему в Опере в роли репетитора, Пат Руан заметила глубокую разницу в подходе Рудольфа к работе. Когда она начала репетировать его «Лебединое озеро», он предупредил ее, что французские танцоры очень «сопротивляются» пантомиме, так же, по сути, как сопротивлялся когда-то он сам. Но в то время как в «Ромео и Джульетте» он хотел, чтобы все эмоции выражались через движение, он постепенно понял, что пантомима – неотъемлемая часть классического репертуара, и, по словам Руан, он «был очень точен в своих указаниях, требуя сохранить ее ясность».

Поединок двух соперниц за любовь Солора проходит всецело в жанре мелодрамы («Это дуэт», – говорит Патрис Барт, сравнивая балерин с меццо и сопрано в опере Верди), и именно эту сцену Рудольф считал настолько важной, что хотел заняться ею в первую очередь, пока у него еще есть силы. Помогая ставить балет, и Барт, и Пат Руан ожидали, что Рудольф захочет добавить хореографию в первых актах, но оказалось, что он «оставляет все как есть». Руан объясняет: «По-моему, ему казалось, что простота хореографии достаточно красноречива и подготавливает переворот в виде танца Теней… Но я не сомневаюсь, что свою роль сыграло и его ухудшающееся здоровье. Многие танцы, которые он собирался переработать, пришлось оставить в оригинальном виде, так как к тому времени он уже был слишком болен. Зато он многое изменил для некоторых людей, и потому они поддавались контролю, и произвести перемены можно было сравнительно быстро… По-моему, непредсказуемость его силы была главным элементом. Невозможно полностью перестроить большой вальс за одну репетицию, когда ты не уверен, что ты придумаешь на следующий день».

Поручив Эцио Фриджерио и его жене, Франке Скьярчьяпино, создать то, что он называл «Тысячей и одной ночью» Востока, Рудольф надеялся, что дизайнер воссоздаст давно забытое окончание «Баядерки». Заброшенное в России после 1919 г., четвертое действие балета, сцена свадьбы, не только представляло логическое завершение сюжета, но было также потрясающе сенсационным. Возмущенные свадьбой Солора и Гамзетти, боги мстят, обрушивая здание храма; под обломками погибают все, кроме героя. Макарова в своей постановке восстановила последнее действие с разрушением храма, но воспользовалась музыкой, которая представляла собой больше стилизацию Джона Ланчбери, чем оригинальную партитуру Минкуса.