Юрий Кобаладзе - Я шел своим путем. Ким Филби в разведке и в жизни

Последующие недели почти все мои беседы с коллегой из Москвы сводились к обсуждению будущего сектора IX. Я написал несколько бумаг по этому вопросу, и мы проанализировали их во всех деталях. Сложившаяся ситуация, как мне тогда представлялось, могла иметь два решения: либо после отставки Карри его заменят другим человеком, либо сектор IX сольют с сектором V. Каугилл не сомневался, что будет принято второе решение. Он с воодушевлением говорил о том времени, когда мы избавимся от старины Карри и по-настоящему развернем работу против коммунизма. Я не сомневался, что при нормальном течении событий он окажется прав. После поражения стран «оси» наступит режим экономии и штаты СИС будут резко сокращены. Казалось почти невероятным, чтобы в новых условиях сохранили два контрразведывательных сектора: один — для решения крайне важной проблемы, какую представляли собой Советы, и другой — для менее значительных дел вроде неофашизма. Несомненно, будет оказано давление с целью объединить эти два сектора, и тогда Каугилл, как старший по службе, будет бесспорным кандидатом на пост начальника объединенного сектора.

Мой советский связной интересовался, не предложат ли мне руководство сектором. Я считал, что, вероятно, предложат. «Но можно ли это сказать наверняка?» — настаивал он. Категорически утвердительного ответа я, конечно, дать не мог. Коридоры Бродвея были полны слухов о послевоенной более или менее основательной реорганизации, и невозможно было предугадать, какие изменения произойдут в штатах Службы в мирное время. Меня могли, например, послать за границу для приобретения опыта работы на месте. Мы обсуждали эту проблему на нескольких встречах. Наконец, советский коллега задал мне прямой вопрос: а что, если пост начальника сектора предложат не Каугиллу, а мне? Я ответил, что такое значительное продвижение по службе даст мне возможность больше влиять на ход событий, в том числе и на мои назначения в будущем. По-видимому, мой связной был удовлетворен моим ответом и сказал, что к следующей встрече надеется привезти мне определенные инструкции.

Он их и привез. Центр сообщал, что я должен сделать все, абсолютно все, чтобы добиться назначения начальником сектора IX, независимо от того, будет он впоследствии слит с сектором V или нет. В Центре понимали: это означало, что Каугилл должен уйти. Я попытался возразить, что именно неучастие в ведомственных интригах помогало мне до сих пор получать доступ во многие сокровенные уголки Службы. Однако этот довод признали неубедительным. Важность нового поста стоила временной потери репутации. Кроме того, мой друг совершенно справедливо заметил, что через несколько месяцев все забудут и о Каугилле, и о том, как он ушел. Он был прав, но я все же испытывал угрызения совести. Я уважал Ка-угилла и многим был ему обязан. Однако он стал препятствием на предначертанном мне пути и должен был уйти с дороги. Я не мог отрицать, что, если он останется, у него не будет серьезного конкурента в борьбе за должность начальника сектора IX, так же как и у меня не будет серьезных соперников, если он уйдет.

Хотя мои советские друзья и не сочли решающим фактором мое нежелание ввязываться в ведомственные интриги, Центр не оставил без внимания мои соображения. Мне было рекомендовано очень осторожно вести кампанию против Каугилла. Детали предоставляли на мое усмотрение, дав лишь следующие указания: мне не рекомендовалось предпринимать какие-либо открытые действия для достижения своей цели, чтобы в случае неудачи можно было показать, что этот пост мне навязали. Каждый ход в кампании должен по мере возможности исходить от другого лица. Иными словами, мне нужно найти союзников в борьбе за свое дело, и лучше всего их искать среди врагов Каугилла, а их было немало, и время не уменьшило их злости. Я понимал, что в такой обстановке мои надежды были не такими уж шаткими, особенно потому, что Каугилл был человеком гордый и честолюбивым. Если он упадет, то ударится больно.

Прежде всего я подумал о полковнике Вивьене, несмотря на все его слабоволие. Он был заместителем начальника Секретной службы и непосредственным начальником Каугилла. Формально Вивьен отвечал за всю контрразведывательную деятельность СИС. Я уже говорил, что Каугилл презирал Вивьена за его слабоволие, не считался с ним и предпочитал иметь дело непосредственно с самим шефом. Такое пренебрежительное отношение глубоко ранило Вивьена. В прошлом он не раз плакался мне в жилетку, жалуясь на утрату влияния, чем ставил меня в неловкое положение. Теперь же я был рад этим сентиментальным сценкам, и очень скоро Вивьен стал спрашивать меня, совсем не по рангу, как быть с Каугил-лом. Ясно, что я не вправе был обсуждать с ним такой вопрос, но мог посоветовать направить свои жалобы тем. кто стоит ближе к истокам власти. Предлагать ему поставить вопрос перед шефом было бесполезно. Вивьен боялся шефа почти так же, как Каугилла. Были, однако, другие люди, которые пользовались расположением шефа или с которыми ему приходилось считаться.

Наиболее подходящим из них был Кристофер Арнольд-Форстер. Когда я впервые поступил в СИС, он состоял в военно-морском секторе, обрабатывая разведывательную информацию для адмиралтейства. Шеф поместил его тогда в кабинет напротив своего, дав ему должность старшего штабного офицера. Возможно, впоследствии шеф пожалел об этом назначении, но фактически оно было одним из самых удачных. Арнольд-Форстер обладал ясным умом и необыкновенной способностью уловить порядок в бюрократическом хаосе. Кроме того, он отличался прекрасным стилем письма и речи. Он был также одним из самых мужественных людей, каких мне довелось встречать. Большую часть рабочего дня Арнольд-Форстер мучительно задыхался, сидя за столом, уставленным пузырьками с разными желудочными лекарствами. Я считал, что если он с его умом займется нашей проблемой, то очень скоро поймет недопустимость положения, когда руководитель контрразведывательного сектора СИС постоянно находится на ножах с МИ-5. Одно дело — временно терпеть это в трудных условиях войны, и совсем другое — бесконечно затягивать такое положение в мирное время. Если Арнольд-Форстер вникнет в суть дела, я почти не сомневался, что он даст ему правильный поворот.

Однако как это донести до него? Лучше всего, если Арнольд-Форстер услышит авторитетное мнение о Кау-гилле из МИ-5. Но от кого? Я отверг Дика Уайта: он был слишком склонен угождать всем и каждому. Уайт мог только ослабить удар. Для этой цели гораздо больше подходил Гай Лидделл. Он был начальником Уайта и работал в МИ-5 так долго, что казалось, будто он сам и есть МИ-5. Лидделл всегда высказывался прямо и мог быть непреклонным. Соответственно, когда Вивьен в следующий раз вновь заговорил о Каугилле, я сказал, что мне нечего предложить, но, думаю, лучше всего посоветоваться с Арнольдом-Форстером. Полезно также организовать встречу Арнольда-Форстера с Гаем Лидделлом. Вивьен медленно переваривал идею, но постепенно оценил ее и решительно заявил: