Юрий Кобаладзе - Я шел своим путем. Ким Филби в разведке и в жизни

— Последовал вызов. В святилище тайн я пришел не впервые. Но на этот раз мисс Петтигру и мисс Джонс, секретарши шефа, были особенно любезны, пока я сидел в приемной в ожидании зеленого света. Зеленый свет загорелся, и я вошел. Шеф впервые назвал меня Кимом — значит, никаких осложнений не произошло. Он показал мне записку Вивьена, и я из вежливости сделал вид, будто читаю ее. Шеф сообщил, что решил поступить согласно предложению Вивьена и сделать меня преемником Карри. Имею ли я что-либо сказать на это? Имею. Пустив в вход прием вроде «надеюсь, что я не говорю ничего неуместного, сэр», я сказал, что назначение предлагается мне, вероятно, из-за хорошо известной неуживчивости Каугилла с его коллегами из МИ-5. Я выразил надежду, что постараюсь избежать таких ссор в будущем. Но разве можно все предвидеть? Я бы чувствовал себя более счастливым на этой работе, если бы знал наверняка, что сотрудники МИ-5, с которыми я буду иметь дело ежедневно, не возражают против моего назначения. Это позволило бы мне чувствовать себя более уверенно. Кроме того, одобрение МИ-5, высказанное официально, будет эффективно защищать нашу Службу от возможной критики со стороны этой организации в будущем.

Я еще не договорил до конца, как понял, что шеф с явным одобрением уловил мою идею. Он умел чрезвычайно быстро разглядывать лазейки в бюрократических джунглях. Критики шефа не раз говорили, что только его способность к тактическим маневрам помогла ему удержаться на желанном для многих посту, контролирующем секретные фонды. Выслушав меня, шеф горячо и убежденно стал доказывать необходимость того, что я сам предложил. Он расстался со мной очень тепло, пообещав без промедления написать сэру Дэвиду Петри (начальнику МИ-5). Я покинул шефа в надежде, что он будет утверждать и, возможно, даже наполовину поверит, что вся заслуга в выдвижении этой идеи принадлежит ему. Вскоре Петри прислал очень дружественный ответ. Шеф был доволен. И я тоже.

Пускаясь в эту интригу, я надеялся, что Каугилл уйдет сам. Он так и сделал. Как только стало известно о моем назначении, он потребовал встречи с шефом. Мне не известны подробности их беседы, но Каугилла я больше никогда не видел. Он подал в отставку, и ее приняли. Это была роковая ошибка Каугилла. По прошествии не многим более года секторы V и IX были объединены под моим руководством. Каугилл больше не стоял на моем пути. Если бы он согласился на короткое время остаться в тени, то, безусловно, нашел бы другую достойную работу в Службе. Но он привык летать высоко. Надеюсь, я сумел показать, что Каугилл был гордым и импульсивным, слишком самонадеянным для человека своих способностей.

Через два-три дня я принимал дела у Карри. Боюсь, я проявил при этом излишнее нетерпение. Я предложил шефу для упорядочения статуса нового сектора IX составить проект положения о нем за его подписью. Не помню точных формулировок, но согласно проекту мне поручалось под руководством шефа собирать и оценивать информацию о разведывательной и диверсионной деятельности Советского Союза и коммунистов во всех частях света за пределами британской территории. Мне вменялось также в обязанность поддерживать тесную связь с МИ-5 для осуществления взаимного обмена информацией по этимвопросам. Шеф добавил заключительную статью: я ни в коем случае не должен иметь дело со спецслужбами Соединенных Штатов. Война еще не закончилась, и Советский Союз считался союзником Англии; Ни под Каким видом нельзя было рисковать утечкой информации. Шеф имел в виду возможность утечки информации из американских спецслужб к русским. Ситуация получалась поистине пикантная!

Переход в сектор IX означал переезд с Райдер-стрит в Бродвей-билдингс. Я был доволен этой переменой по нескольким причинам. Начиная с лета 1943 года, когда мы переехали из Сент-Олбанса в Лондон, я имел легкий доступ к самому сердцу СИС, а теперь я сидел в ее центре, в наилучшей позиции, позволявшей мне улавливать все новости разведки и изучать людей, которых я встречал в коридорах. Кроме того, Сент-Джеймс-парк отделял теперь меня от сотрудников контрразведки УСС. Дело в том, что когда сектор V переехал в свое помещение на Райдер-стрит, Пирсон и его коллеги — при помощи Каугилла — получили место в том же здании. Они изводили нас своими дрязгами, хотя иногда и развлекали. Грэм Грин вспоминал в одной газетной статье, что в УСС была картотека, которая никак не запиралась. Так вот, чтобы успокоить бдительных дежурных офицеров, которые проводили регулярный осмотр помещения по вечерам, Пирсон, опять же с одобрения Каугилла, украсил шкаф с карточками обезоруживающей надписью: «Считать шкаф запертым».

Как я уже объяснял, мне с самого начала было запрещено иметь какие-либо дела с американцами. Пирсон прекрасно знал об этом. Но это не мешало ему досаждать мне своим назойливым вниманием. Для меня было лучше быть от него подальше, высоко на седьмом этаже Бродвей-билдингс.

Поначалу меня полностью поглотили повседневные дела: подбор людей, служебные помещения, оборудование и тд. Читатель может подумать, что я не с того начал, что сначала мне следовало разобраться в масштабах стоявших передо мной проблем, а тогда уже набирать штат. Но такой образ мыслей противоречит закону Паркинсона. Я не сомневался, что всеща смогу расширить задачи сектора, чтобы работы хватило всем. Важно было найти хороших работников, пока это было еще возможно. В условиях экономики мирного времени, которое уже приближалось, будет гораздо легче избавиться от лишних сотрудников, чем найти людей для заполнения возможных в будущем вакансий.

Сектор IX при Карри состоял из четырех сотрудников — он сам, две девушки и один полоумный. Одна из девушек была очень милой особой из Женской вспомогательной службы ВМС, и я оставил ее. Другая была довольно странной: она пришла к нам из цензуры, и я почувствовал облегчение, когда вскоре после моего вступления в должность она получила ожог роговицы, наблюдая солнечное затмение, и вынуждена была покинуть нас. Полоумным был некто Стептоу из Шанхая, который в период между войнами отвечал по линии СИС за весь Дальний Восток. Как это могло случиться, для меня и сейчас остается загадкой: мне трудно поверить, что он мог продержаться на любой работе хотя бы. неделю. Стептоу был навязан Карри Вивьеном, по-видимому, в память о старых временах. Но я не постеснялся в данном случае пойти против Вивьена: в конце концов, он уже сыграл свою роль. К счастью, Стептоу сам вырыл себе яму. По предложению Вивьена его послали в командировку по резидентурам СИС на Средиземном море, чтобы рассказать о задачах сектора IX. Поездка закончилась полным провалом, так как многоопытный Стептоу вел себя с такой бросающейся в глаза таинственностью, что некоторые из наших оперативников с большим трудом могли поверить в его принадлежность к Секретной службе. В Бродвей поступило немало необычных писем и телеграмм с запросом о подлинности его полномочий. Вооружившись таким материалом для поддержки своего предложения, я без труда убедил шефа, что его Служба мало потеряет, если он отправит Стептоу на пенсию. Последний ушел от нас, получив в качестве утешения письмо за подписью Вивьена, в котором в высокопарных выражениях говорилось о его прошлых заслугах и выражалось сожаление по поводу его увольнения.