Всеволод Стратонов - По волнам жизни. Том 1

Действительно, почетным председателем бывал во всех, кажется, обществах генерал-губернатор; в его доме происходили и самые собрания. К сожалению, это было целесообразной необходимостью: и русские часто шли на научные собрания не без таких же мотивов; наоборот, общие собрания, устраиваемые в других помещениях, привлекали мало членов.

Наиболее успешно шла деятельность географического общества, точнее — Туркестанского отдела Императорского географического общества [361], и это по той причине, что оно получало ежегодно казенную субсидию в две тысячи рублей. Денег обществу хватало и на организацию экспедиций, и на печатание трудов. Иногда географические задачи трактовались широко: например, общество дало мне крупную субсидию на наем вычислителей по исследованию строения вселенной.

Главной научной заслугой географического общества в те времена были исследования Аральского моря и озера Балхаша. И то, и другое были произведены Львом Семеновичем Бергом.

Л. С. Берг, впоследствии весьма известный ученый, попал в Туркестан, в качестве специалиста по ихтиологии, на службу по Министерству земледелия, на рыбные промысла в Казалинск. Преданный до мозга костей науке, он с нею совмещал свою служебную деятельность. Тогда он на нас производил впечатление еще не оперившегося птенчика. Но он был чрезвычайно симпатичен своей духовной чистотой, непосредственностью и беззаветной преданностью науке.

Он и спроектировал систематическое исследование тогда еще малоизвестного Аральского моря, а финансировало эти его экспедиции наше правление географического общества.

Л. С. посвятил этому делу два года, производя исследование моря в тяжелых условиях. Решительно все он проделал единолично. Плавал на утлом суденышке, рыбачьем баркасе, проводил в каждую почти поездку по несколько суток в море, терпя и голод, и непогоду; не один раз рисковал жизнью. Все это проделывал со стоическим мужеством и не жаловался на трудности, как будто его героическая научная работа была нормальным делом.

Потом плоды его экспедиции были предметом исследования разных специалистов, кроме исследований самого Л. С.; результаты были напечатаны в ряде томов. О своих работах Л. С. изложил в своей магистерской диссертации, и было вполне справедливым, что за эту диссертацию ему присудили докторскую степень, минуя магистерскую [362]. Помнится, что он еще получил и золотые медали, но о научных трофеях, по своей скромности, Л. С. воздержался говорить.

Посвятив и последующие годы научной деятельности, Берг, спустя некоторое время, был избран профессором по кафедре географии в Казанский университет. Однако Министерство народного просвещения избрания не утвердило. Причиною был шум, поднятый нашей крайней правой печатью по поводу этого избрания из‐за того, что Л. С. был еврейского происхождения, хотя он сам, а, вероятно, и его родители уже были христианами.

Живя затем в Петербурге, Л. С. сделал ложный шаг: детски неопытный в житейских вопросах, он дал себя женить. Его подругой стала ловкая еврейка, вдова, имевшая уже и раньше двух детей; в Петербурге она заведовала книжным магазином.

Женитьба вышла крайне неудачной. Хотя у них и родилось двое детей, но у Льва Семеновича не было и признаков личного счастья. Все ухудшаясь, его семейная жизнь стала под конец настоящим адом. Л. С. не выдержал — сбежал от своей жены [363].

Разводились они, впрочем, наполовину мирно. Жена забрала с собою своих прежних детей, но отдала Л. С. его личное потомство. Характерно, что в дальнейшем мать никогда не интересовалась судьбою этих детей.

Но вполне отпустить Л. С., как источник дохода, она не желала. На развод не соглашалась и требовала денег на содержание. Бедный Л. С. все платил и платил, изнемогая, по своей неопытности, от усилий как-нибудь вырваться из этого семейного капкана. Выкрутиться ему удалось лишь много лет спустя, при большевизме, когда для развода стало достаточным заявления лишь одной стороны.

За это время Л. С., работавший при Академии наук, все рос и рос научно. Эрудиция его стала так велика, что, при всей своей скромности, он имел право сказать, когда кто-то из ученых другой специальности затруднялся дать ему свой труд:

— Он слишком специальный…

— Специальных книг для меня не существует. Чем специальнее — тем лучше.

Прошел еще ряд лет, и мы оба, со Л. С., оказались в 1918 году в Москве. Он был в ту пору профессором Петровско-Разумовской академии. Жил со своей матерью, заботившейся об его детях. При большевиках ему приходилось нелегко, тем более, что он жил на Тверской-Ямской в доме, переданном рабочей коммуне.

Управляющий домом рабочий, как тогда полагалось, глумился над интеллигенцией, особенно над профессором: заставлял Л. С. убирать улицы, колоть лед на мостовой и т. п. Берг не сопротивлялся, только говорил:

— Если ваша власть не может найти лучшего употребления профессора, как заставлять его чистить улицу, — извольте: буду чистить.

Позже мне, по роли коменданта предоставленного в распоряжение научных деятелей дома № 26 на Трубниковском переулке, удалось предоставить здесь ему квартиру, и издеваться над ним стало уже труднее.

В ту пору на физико-математическом факультете Московского университета возникла забота о заблаговременном подыскании заместителя знаменитому географу и антропологу Д. Н. Анучину, который был уже слишком стар и, действительно, через несколько лет умер. Кандидата с более громким географическим именем, чем Берг, в России тогда не было, и мы провели его в профессора Московского университета, несмотря на сопротивление нескольких из членов «географической независимой комиссии», желавших видеть заместителем Анучина непременно «своего», независимо от его научного багажа. Правда, у Берга был также достойный конкурент, проф. Обручев, заслуги которого особенно подчеркивал в своем официальном письме факультету сам же Берг, с большим благородством отказываясь даже конкурировать с Обручевым. Но мы разрешили этот вопрос удачно: провели в профессора их обоих — и Берга, и Обручева.

Но из‐за Берга теперь столичные университеты спорили. Москва мало прельщала Л. С., он находил петроградскую обстановку более научной. Поэтому, когда ему одновременно оказалось возможным стать и профессором Петроградского университета и получить соответственную службу в петроградском Географическом институте [364], он расстался с Москвою.

В Петрограде он снова женился — на этот раз по обоюдной любви — на одной из сотрудниц по Географическому институту. Брак вышел поначалу немного забавным: молодожены решили, что квартира Л. С. слишком тесна, и, чтобы не стеснять ни его детей, ни его самого в возможности научно работать, они решили до лучших времен остаться каждый в своей квартире. Встречались же они в условных местах: на станциях трамвая, в парках и т. п. Позже, впрочем, жизнь их наладилась более нормально.