Захар Прилепин - Есенин: Обещая встречу впереди

5 декабря 1965 года, в День конституции, Александр Вольпин в компании будущих диссидентов, в том числе писателя Владимира Буковского, организовал на Пушкинской площади в Москве «митинг гласности». Они держали плакаты с призывом «Уважайте Советскую Конституцию» и пытались раздавать составленный Вольпиным текст «Гражданского воззвания».

Всё продолжалось не более полутора минут, и прямо с площади Вольпин уехал на допрос.

К тому времени у него давно сформировался собственный, изводивший неповоротливых советских следователей, стиль поведения на допросах. Сказывались, во-первых, опыт задержаний, во-вторых, блистательное знание советской законодательной базы, а в-третьих, наличие с детства под рукой отменной библиотеки по праву — в силу того, что один из его дедов по материнской линии работал адвокатом.

В 1968 году Вольпина снова отправили в психиатрическую больницу.

Неожиданно в ответ на это появляется коллективное открытое «Письмо 99».

Академик Пётр Новиков, члены-корреспонденты АН СССР Израиль Гельфанд, Лазарь Люстерник, Андрей Марков, Дмитрий Меньшов, Сергей Новиков, будущий гуру патриотического движения Игорь Шафаревич, 31 доктор физико-математических наук, целый выводок лауреатов Ленинских премий и другие выступили в поддержку Вольпина, потребовав прекратить его насильственную госпитализацию.

И его выпустили.

В 1968 году Вольпин напишет культовую «Памятку для тех, кому предстоят допросы», которую позже издадут во Франции.

Вольпина не без оснований называли крёстным отцом правозащитного движения в СССР.

У него потом спросят:

— С братом Костей общались?

Ответит:

— Да не особо — Костя был коммунистом.

Но к сестре Тане в Ташкент ездил. Кажется, они друг другу понравились.

О себе скажет: «Думаю, что у меня в характере многое от отца. Но совершенно преломлено. Он не был рационалистом, как я. Был по натуре драчуном, а я не драчун, я спорщик. Но самое главное — он мыслил образно, а я — точечно, предельно конкретно».

Внешнее сходство их с годами поистёрлось, но Вольпин будто являет собой гиперболизированный, разросшийся до огромной самостоятельной величины фрагмент отцовского гения.

С 1970-го он работал с Андреем Сахаровым в Комитете прав человека СССР.

Написал ряд докладов на правозащитные темы.

В марте 1972-го отчаявшиеся с ним справиться советские власти попросили Вольпина на выход: уезжайте, умоляем.

Он сам ещё в 1953 году предсказал в стихотворении «О сограждане, коровы и быки!..»:

Всё это время Александр Сергеевич жил под фамилией Вольпин, анкету на выезд, естественно, заполнил на неё же, но визу ему отчего-то выдали на двойную фамилию Есенин-Вольпин.

Странный прощальный подарок от советской административной машины!

Он эмигрировал в США, работал в университете Буффало, затем — в Бостонском: неподалёку от знаменитого Симфони-холла, того самого, где Дункан, выйдя на сцену в красном шарфе, провозгласила: «Я красная! Как мой красный шарф!» — в то время как Есенин, размахивая флагом, кричал из окна гримёрки: «Да здравствует большевизм!»

Судьба любит банальные рифмы.

В США Есенин-Вольпин прежним опытом не кичился, но, напротив, отмахивался: «Да я особенно и не страдал. Два раза попадал в питерскую психушку. Да ещё два с половиной года в ссылке».

Был четыре раза женат. Детей у него не было.

Никто из детей Есенина не прожил жизнь в одном браке. Старость все встречали в одиночестве.

Последние годы Есенин-Вольпин провёл в доме престарелых под Бостоном. Получал пенсию 850 долларов.

В 1946 году он написал самоиронические и, пожалуй, провидческие стихи:

И ругань его была не умнее солдатских речей, и цель действительно была не самая разумная; но жизнь получилась всё-таки красивая.

Плохой, но по-своему оригинальный и даже очаровательный поэт, замечательный математик, потрясающий человек, Есенин-Вольпин умер в 2016 году в возрасте девяноста двух лет.

И что мы видим в итоге?

Сын Сергея Есенина от русской женщины занимался авиационными разработками и погиб вследствие неразумной юношеской бравады, не успев толком раскрыться; сын от немки был отличным офицером на войне, затем стал специалистом по спортивной статистике и крупным начальником в строительной сфере; сын от еврейки — правозащитник, крупный математик и эмигрант.

Говорят, что кровь не имеет никакого значения.

Ну, наверное. Как скажете.

Сестра Есенина Шура, окончив семь классов школы, больше нигде не училась.

В мае 1929 года вышла замуж за журналиста Петра Ильина, взяв его фамилию.

Родила троих детей.

Всю жизнь помогала Есенинскому музею, передав туда множество вещей, составивших экспозицию.

Выслушала, как и сестра Катя, тысячи стихов, иногда хороших, но в основном плохих, которые читали им сотни поэтов и в Москве, и в Константинове, и в Рязани, и где угодно, словно бы через них надеясь получить благословение Есенина.

Отношения между Катей и Шурой всю жизнь были, мягко говоря, натянутые.

Ну и ладно — их дело.

Написала воспоминания о брате «Родное и близкое».

Жизнь Александры Сергеевны Есениной закончилась в 1981 году.

На Ваганьковском кладбище в изголовье у Есенина — Галина Бениславская.

Рядом — мать Татьяна Фёдоровна Есенина: помирились.

Неподалёку — Ширяевец, любимейший товарищ и крестьянский собрат.

Там же, на Ваганьковском — Городецкий, первым встретивший Есенина в Петрограде, в самом начале пути. Чагин — хранитель и друг, лучший из большевиков в есенинской жизни, ни разу не предавший его памяти, занимавшийся выпуском его сборников, когда большинство литературных друзей Есенина об этом и не думали. Рюрик Ивнев — не последний человек для Есенина: в конце концов, написал о нём пьесу, роман и добрый том воспоминаний. И женщины, в которых Есенин, как ему казалось, так нуждался и которые не откликнулись: Лидия Кашина и Августа Миклашевская.

Сестра Катя на Ваганьковском похоронена, и сестра Шура, его тихий ангел, — тоже там.

Это ей он написал: