Захар Прилепин - Есенин: Обещая встречу впереди
- Название:Есенин: Обещая встречу впереди
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Молодая гвардия
- Год:2020
- Город:Москва
- ISBN:978-5-235-04341-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Захар Прилепин - Есенин: Обещая встречу впереди краткое содержание
Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство?
Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных. Захар Прилепин с присущей ему яркостью и самобытностью детально, день за днём, рассказывает о жизни Сергея Есенина, делая неожиданные выводы и заставляя остро сопереживать.
Есенин: Обещая встречу впереди - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Однако жуткий, пророческий финал стихотворения придал ему совсем иное звучание:
…Всё ближе тянет их рукой неодолимой
Туда, где скорбь кладёт печать на лбу.
О помолись, святая Магдалина,
За их судьбу.
Вспомнил ли Есенин эту строфу, эту увиденную им «неодолимую силу», поведшую царевен по скорбной дороге, когда в советских газетах прочёл известие о казни царской семьи?
Ломан страшных предзнаменований в стихах не увидел и к чтению их одобрил.
22 мая прибыли императрица Александра Фёдоровна и великие княжны Мария и Анастасия.
Текст посвящения княжнам успели выполнить славянской вязью на листе плотной бумаги, украшенном орнаментом.
В иные времена это посвящение могло дорого ему обойтись.
«Значит, Сергей Александрович, вы говорите, что участвовали в революционной работе и с восторгом приняли Октябрьскую революцию? А вот это что у нас такое, не можете объяснить?» — и листом эдак в воздухе перед лицом махнули бы, пока Есенин сидел бы с пылающим от прихлынувшей крови лицом.
«А вот у нас ещё и подарочный, специально переплетённый в чёрно-белую набойку, с надписью, экземпляр вашей книги „Радуница“. С вашей, смотрите, Сергей Александрович, дарственной надписью гражданке Романовой Александре Фёдоровне. Напомнить, что вы ей написали?»
Предваряя скоморохов и чародеев, Есенин прочёл посвящение княжнам и «Русь».
Александра Фёдоровна обменялась с ним несколькими фразами.
Много позже Есенин рассказывал очередной своей пассии, как после выступления они спрятались на чёрной лестнице с Настенькой Романовой, царевной. Есенин читал ей стихи, и они целовались. Нацеловавшись, Есенин признался, что с утра от волнения ничего не ел. Царевна сбегала на кухню, раздобыла горшочек сметаны — «а вторую-то ложку попросить побоялась». Пришлось есть сметану одной ложкой поочерёдно.
В «Исповеди хулигана» Есенин опишет, как в детстве по очереди с пегим псом кусал краюху хлеба, «ни капельки друг другом не погребав». Анастасия здесь, кажется, выступает в роли того самого пса; просто есть с ней хлеб было бы слишком прозаичным. С царевнами — только сметану.
Догадываясь, что эта история однажды может всплыть, в автобиографии 1923 года Есенин коротко сообщит: «По просьбе Ломана однажды читал стихи императрице. Она после прочтения… сказала, что стихи мои красивые, но очень грустные. Я ответил ей, что такова вся Россия».
Мог бы сказать: грустно — то, что с вами случится. Грустнее не бывает.
Позже Есенин придумает другую историю: якобы от него потребовали — видимо, Ломан — написать цикл стихов в честь царской фамилии, он отказался и за это угодил… в дисциплинарный батальон.
Тоже не было.
29 августа Есенин, возвращаясь из Петрограда, из очередной своей, неизвестно какой по счёту, увольнительной, опоздал — судя по всему, не менее чем на сутки. Ломан, и так прощавший своему подопечному слишком многое, а сделавший для него ещё больше, отправил его под арест. Не за отказ восславлять императора и императрицу, а за банальное опоздание, и не в дисциплинарный батальон, а на общих основаниях с другими солдатами, которые давно заметили, что он службой себя не утруждает, спит сколько хочет, а вино и пиво ему выдают по первому требованию.
Мурашёву Есенин написал, что пробыл под арестом 20 дней, но и это неправда.
Впрочем, его отсутствие никак не могло сказаться на порядке службы. В строю он или нет, никто, кажется, и не заметил — его не для этого держали.
Просил Ломан о другом.
Если вы, Сергей Александрович, напишете стихи о Феодоровском соборе, то я готов поспособствовать выходу сборника с этими стихами.
С той же просьбой Ломан обратился и к Николаю Клюеву.
Клюев и за себя, и за Есенина ответил полковнику цитатой из древней рукописи: «Мужие книжны, писцы, золотари заповедь и часть с духовными приемлют от царей и архиреев и да посаждаются на седалищах и на вечерях близ святителей с честными людьми».
Явственно намекнул: допустите нас в самые высокие покои, усадите рядом с императором и императрицей — и тогда мы напишем «про аромат храмины Государевой».
«Дайте нам эту атмосферу, и Вы узрите чудо, — писал Клюев. — Пока же мы дышим воздухом задворок, то, разумеется, задворки и рисуем. Нельзя изображать то, о чём не имеешь никакого представления».
Наглость удивительная!
Что сделал в ответ Ломан? Пообещал Есенину, что отправит его в окопы?
18 сентября он обратился к заведующему канцелярией её величества с просьбой облагодетельствовать подарками Есенина и Сладкопевцева.
Тем временем Есенин — явно не из-под ареста — подал прошение в Литературный фонд оказать ему «вспомоществование» в 150 рублей, так как он, «находясь на воинской службе», «ходит в дырявых сапогах» и «часто принуждён» «голодать и ходить оборванным».
Прочёл бы это Ломан, чуть ли не лично выдававший Есенину новую форму!
На фотографиях того времени — с Клюевым, например, сделанной на той же неделе: он в форме с иголочки, а Николай с восьмиконечным дониконианским крестом на груди, — Есенин выглядит на удивление здоровым и ухоженным.
Но если можно получить 150 рублей — отчего бы не попросить?
Арест для Есенина закончился тем, что 25 сентября он пригласил в Царское Село на свои именины Михаила Мурашёва, а 30-го уже снова был отпущен в увольнительную и вместе с Пименом Карповым читал стихи на квартире того же Мурашёва.
В октябре ему был вручён подарок императрицы — золотые часы с цепочкой.
3 ноября Есенин получил у Ломана очередную увольнительную, теперь уже на 16 дней, и поехал в Москву, а оттуда в Константиново. Хотел было взять часы с собой, но только вообразил себе, что скажет: «…а вот, мама, золотые часы от императрицы в подарок», — и ответ схватившейся за сердце матери: «Сынок, да что ты такое говоришь, Христос с тобой!» — и раздумал.
Оставил Ломану на хранение.
18 ноября Есенин вернётся на службу, но до конца года ещё не раз съездит в Петроград, где сложится на тот момент казавшаяся устойчивой четвёрка: Есенин, Клюев, Карпов, Ганин. Пятому, Ширяевцу, они будут пересылать приветы в Туркестан.
Та самая стая, о которой говорил отец.
Но как их воспринимали!
Владимир Чернявский вспоминал, как несколько литераторов, группировавшихся вокруг «Альманаха муз», объявили, что публиковаться там не станут, «если на страницы будут допущены „кустарные“ Клюев и Есенин».
В то сообщество входили Анна Ахматова, Николай Гумилёв, Георгий Иванов, Михаил Кузмин, Константин Липскеров, Борис Садовский, Константин Ляндау, Рюрик Ивнев.
С Ивневым и Ляндау Есенин приятельствовал — этих можно исключить. От Гумилёва и Ахматовой сложно было ожидать подобной мелочности. А вот остальные, пожалуй, могли.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: