Рональд Рейган - Жизнь по-американски

К тому времени я уже получил много подтверждений словам Нэнси, что по вине Ригана испортились отношения в аппарате Белого дома, что он не допускает ко мне людей и требует, чтобы все шло через него. Его канцелярия находилась рядом с Овальным кабинетом, и он легко мог следить, чтобы все соблюдали это правило. Мне всегда нравился Дон с его типично ирландским чувством юмора, но порядки, которые он установил в Белом доме, меня не устраивали.

В течение предыдущего, 1986 года Дон Риган несколько раз говорил мне, что хочет уйти с государственной службы, а в ноябре подал прошение об отставке. Но когда поднялся шум вокруг дела "Иранконтрас", он сказал, что подождет пока уходить, иначе может создаться впечатление, что он чувствует за собой вину. Я вполне понимал его точку зрения и согласился, чтобы он остался. В то же время начал подбирать ему преемника.

В середине февраля 1987 года, за несколько дней до опубликования выводов комиссии Тауэра, меня буквально стали бомбардировать жалобами на Дона Ригана. Он якобы утверждал, что своим назначением на пост директора по связям Белого дома Джек Кёлер обязан Нэнси. (Кёлер снял свою кандидатуру на этот пост после того, как в печать проникли сведения о том, что мальчиком, в возрасте десяти лет, он вступил в организацию "Гитлер-югенд".) Запись в дневнике за 22 февраля: "Ну хватит! Нэнси даже незнакома с Кёлером и не имеет к его назначению ни малейшего отношения". На следующий день после обычной утренней пятиминутки аппарата Белого дома и совещания Совета национальной безопасности Дон пришел в Овальный кабинет. Я сказал ему, что, по-моему, ему пора уходить. Мы договорились, что он уйдет, как только я подберу ему преемника и будет опубликован доклад комиссии Тауэра.

Двадцать пятого февраля, за день до того, как мне должны были дать этот доклад для предварительного ознакомления, я узнал ошеломляющую новость: Дон Риган передумал. Он хотел остаться на своем посту до конца апреля, а затем получить назначение на должность председателя Совета управляющих федеральной резервной системой вместо Пола Уолкера, срок полномочий которого истекал летом 1987 года. Сам Дон ко мне с этим предложением не обращался, и я до сих пор не знаю, исходило ли оно от него. Но я велел передать ему, что я на это не соглашусь.

На следующий день Джордж Буш обедал с Доном Риганом. Я записал в дневнике со слов Джорджа, что за обедом Дон проявил себя с неизвестной Бушу стороны: "Он позволил себе вспышку раздражения и под конец со злобой сказал, что в понедельник или вторник его уже не будет в Белом доме".

Вечером я пригласил к себе Пола Лаксолта и предложил ему пост руководителя аппарата Белого дома. Но он ответил, что собирается выставить свою кандидатуру на президентских выборах, а приняв мое предложение, потеряет на это право. "Он предложил кандидатуру бывшего сенатора Говарда Бейкера, — записал я в дневнике. — Не такая уж плохая идея. По его мнению, Говард хочет, не теряя лица, отказаться от участия в борьбе за президентское кресло. Правым в конгрессе, наверно, не понравится это назначение, но это меня особенно не пугает…"

Запись за 26 февраля развивает эту тему: "Только что у меня был вице-президент и сообщил о разговоре с Доном. Все изменилось. Дон говорит, что подаст прошение об отставке утром в понедельник. Кажется, Бог услышал мои молитвы".

Бог, оказывается, услышал и другую мою молитву. Вечером мне позвонил Говард Бейкер. "Говард позвонил из Флориды, где он гостит у внуков, — записал я в дневнике. — Я предложил ему пост руководителя аппарата. Пол был прав. Говард сразу согласился и завтра приедет в Вашингтон…"

Запись в дневнике заканчивается словами: "Буду читать доклад комиссии Тауэра, пока не усну…"

Во время нашего последнего разговора за неделю до этого Дон Риган сказал, что останется на посту руководителя аппарата, пока я не найду ему преемника. Тогда и будет опубликовано сообщение о его отставке, назван его преемник и дата его ухода. К сожалению, известие об уходе Ригана стало достоянием гласности: газеты напечатали, что я собираюсь заменить его Говардом Бейкером. Утечка информации произошла не по моей вине. Я вовсе не хотел поставить Дона в неловкое положение.

В тот же вечер (около шести часов) Кэти Осборн прислала мне конверт, в котором лежал листок бумаги со следующим кратким текстом:

"Прошу освободить меня от должности руководителя аппарата Президента Соединенных Штатов.

Дональд Т.Риган Руководитель аппарата Президента Соединенных Штатов" Я тут же сел и написал следующее письмо:

"Дорогой Дон!

Принимая Вашу отставку, хочу выразить Вам благодарность за все то, что Вы сделали для администрации и для Соединенных Штатов. В качестве министра финансов Вы заложили основу наиболее серьезной реформы налогообложения, какую только знала наша страна. В качестве руководителя аппарата президента Вы неустанно трудились для воплощения политических мер и программ, которые мы предлагали конгрессу.

Я знаю, что Вы остались на этом посту дольше, чем предполагали, потому что хотели помочь мне в тяжелую минуту. И Вы мне помогли, за что я Вам очень благодарен. Когда, следуя духу наших предков-колонистов, Вы отправитесь в плавание на своей любимой яхте, пусть Вам ярко светит солнце, дует попутный ветер, и да храни Вас Бог.

Искренне Ваш, Рональд Рейган"

Я отдал письмо Кэти на перепечатку, и с этим вопросом было покончено.

Затем я принялся писать обращение к народу в связи с опубликованием доклада комиссии Тауэра. Вечером из Калифорнии прилетел мой сын Рон, и в тиши моего кабинета у нас с ним состоялся откровенный мужской разговор, каких никогда не было раньше. Я был растроган и горд, узнав, какие мотивы побудили моего сына приехать ко мне с другого конца страны. Поздно вечером я записал в дневнике: "Рон приехал с Атлантического побережья, движимый сыновней любовью, — просить, чтобы я предпринял решительные шаги для изменения ситуации (которая принесла столько огорчений мне и всей администрации). Я был невыразимо тронут". Какое счастье иметь такого сына!

В своем выступлении по телевидению 4 марта 1987 года я взял на себя всю ответственность за дело "Иранконтрас" и в заключение сказал: "Я сделал ошибку, и мне крепко досталось. Но урок пошел на пользу. Теперь надо двигаться дальше…"

Говард Бейкер стал выдающимся руководителем аппарата Белого дома. Умный, справедливый, знающий и глубоко порядочный человек, он просто был создан для этой должности. А Фрэнк Карлуччи и Колин Пауэлл вдохнули новую жизнь в Совет национальной безопасности и вернули ему былую честь.

Дело "Иранконтрас" подорвало доверие нации ко мне, и это, без сомнения, отрицательно сказалось на судьбе задуманных мной законодательных инициатив в последние два года моего пребывания на посту президента. Демократы контролировали и палату представителей, и сенат, и, хотя трудно сказать, каковы были бы успехи администрации, если бы не было этого кризиса, нельзя отрицать, что кризис имел серьезные последствия. Однако жизнь продолжалась, и нам удалось еще многого добиться после того, как комиссия Тауэра сняла подозрения с Белого дома и подтвердила правоту моих слов: я не был замешан в передаче денег "контрас". К тому же выводу пришли и комиссии конгресса.