Рональд Рейган - Жизнь по-американски

Вокруг программы "стратегической оборонительной инициативы" (СОИ), которую я обнародовал в 1983 году с целью разработки оборонительного прикрытия от ракет с ядерными зарядами, раскручивались всяческие небылицы. Мифы придумывали вовсе не ученые, хотя и они тоже оказались причастными к их сотворению и внесли немалый вклад в их широкое хождение.

Я вступил в должность президента со сложившимся предубеждением против нашего молчаливого согласия с Советским Союзом относительно ядерных ракет. Я имею в виду политику "взаимного уничтожения", то есть концепцию устрашения, обеспечивающего безопасность, поскольку каждый из нас обладает мощью, способной уничтожить другого ядерными ракетами, если тот нанесет удар первым. Эта концепция отнюдь не давала мне ощущения, что можно отправляться на боковую со спокойной душой. Она напоминала мне сценку из кинобоевиков, когда два ковбоя, стоя посредине трактира, целятся из револьверов друг другу в голову. Должен же быть более приемлемый путь к безопасности!

В самом начале своего президентства я созвал совещание членов объединенного комитета начальников штабов, на которое собрал представителей высших военных чинов, и сказал им: "Каждое наступательное оружие, когда-либо изобретенное человеком, неизбежно вызывало появление оборонительного оружия. Разве нельзя в наш технический век придумать такое оборонительное оружие, которое могло бы перехватывать и уничтожать ядерные ракеты, как только они вылетят из шахты?"

Военные переглянулись, а затем решили выйти посовещаться наедине. Через пару минут они вернулись и сказали: "Да, есть одна идея, которую стоит обмозговать". "Давайте приступайте", — ответил я.

Так появилась на свет СОИ, и вскоре в конгрессе и в печати она получила название "звездные войны".

Со временем родилось множество мифов. Согласно одному из них, я выдвинул идею о том, что нам необходим козырь, чтобы заставить СССР сократить свои вооружения. Мне сотни раз приходилось втолковывать советским руководителям, что СОИ не была "козырем". Я объяснял им, что в ней могут принять участие все, кто заинтересован в ликвидации ядерных ракет. В один прекрасный день появляется безумец, изготавливает ракеты и шантажирует всех нас… Этого не случится, если у нас будет защита от ракет. Напоследок я сказал: "В 1925 году мы собрались все вместе и запретили применять отравляющие газы. Однако мы сохранили наши противогазы".

Некоторые могут придерживаться иной точки зрения, но, если бы мне нужно было назвать важнейшую причину, приведшую Соединенные Штаты к произошедшему за последние пять лет историческому прорыву в борьбе за мир и улучшение отношений с Советским Союзом, я бы назвал стратегическую оборонную инициативу наряду с общей модернизацией наших вооруженных сил.

Но, оглядываясь сейчас на восемь лет своего пребывания в Вашингтоне, я должен сказать, что улучшения в американо-советских отношениях были нескоры и нелегки.

Как я уже отмечал выше, Советский Союз, с которым мы столкнулись в первую зиму моего президентства, руководствовался политикой противоречащего морали и бесконтрольного экспансионизма. В течение первого года мы приступили к реализации обширной программы обновления армии, чтобы повысить боеспособность наших сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил. Также мы приняли внешнеполитическую программу, которая показала русским, что мы смотрим на них через призму реальности: мы знали их цели, не желали мириться с подрывной деятельностью против демократических правительств и никогда не согласились бы на второе место в гонке вооружений.

В то же время, сознавая бесполезность гонки вооружений и то, что она ставит мир на грань уничтожения, я пытался слать сигналы Москве, указывая, что мы готовы к переговорам по прекращению гонки вооружений, если Советы искренны в своих заявлениях и докажут это на деле.

Эти направления политики были взаимосвязаны. Поскольку теперь мы смотрели на Советы через призму реальности, мы знали, что никогда не достигнем успехов за столом переговоров о контроле над вооружениями, если признаем свое отставание в военной области. Чтобы заставить их просить мира, мы должны выступать с позиции силы.

И поскольку мы реалистично оценивали Советы, было ясно, что если мы будем вести переговоры об ограничении вооружений, то соблюдение будущего договора должно будет контролироваться по всем пунктам. Договоры не могут основываться только на одном доверии.

Я не хотел, чтобы Соединенные Штаты оказались в ситуации, в которую они часто попадали раньше, — садились за стол переговоров, когда у России были лучшие карты, и нам приходилось упрашивать русских подходить к переговорам серьезно, апеллируя к их здравым чувствам. Вот почему формула "мир через силу" стала одним из девизов нашей администрации.

Я решил, что если мы будем участвовать в переговорах с СССР по ограничению вооружений, то нашей целью станет сокращение ядерных вооружений, а не просто ограничение уровня их роста, то есть то, что устанавливали предыдущие договоры об ограничении ядерных вооружений.

Существует миф о том, что договоры по ограничению вооружений автоматически приводят к их сокращению. Однако в период между 1969 годом, когда был заключен Договор об ограничении стратегических вооружений (ОСВ), и серединой 80-х годов Советский Союз увеличил количество своих стратегических ядерных вооружений на тысячи единиц и, не превышая уровней, установленных в договорах ОСВ-1 и ОСВ-2, мог бы увеличить его еще на несколько тысяч.

Это можно было бы назвать ограничением вооружений, но не их сокращением.

Оглядываясь на недавнюю историю, я удивляюсь, как далеко и как быстро цивилизация откатывается назад. Еще сравнительно недавно — во время первой мировой войны — существовали определенные правила ведения боевых действий (хотя, согласитесь, они иногда нарушались), когда армии не воевали против гражданского населения, — солдаты сражались с солдатами. Затем началась вторая мировая война с гитлеровской философией тотальной войны, которая означала бомбардировки не только войск, но и заводов, где делали для них оружие, и, если страдали прилегающие населенные пункты, с этим приходилось мириться; далее, с развитием войны, стало общепринятым, что войска атакуют гражданское население, — это стало частью военной стратегии.

К 80-м годам мы уже возлагали все надежды на оружие, чьей основной целью было гражданское население.

Ядерная война направлена против народа несмотря на то, что военные любят часто уверять: "Нет, нет. Мы только хотим уничтожить другие ракеты!"