Эдуард Иванян - Рональд Рейган - хроника жизни и времени

"Титер. Вот еще насчет открытия ООН (т. е. сессии Генеральной Ассамблеи ООН)…

Xачигян. Я бы здесь и произнес мою речь "Не надо больше войн". Я бы здесь использовал одну фразу, которая заставила бы всех газетчиков включить ее в заголовки статей… Знаете, что ему нужно сделать в этом ооновском выступлении? Ведь Советский Союз располагается буквально в двух шагах от нас в зале Генеральной Ассамблеи. Надо, чтобы он указал на них пальцем и сказал: "Знаете, а ведь между нами нет широкой пропасти. В этом здании нас разделяют лишь два метра".

Спенсер. Ну да, и он скорее всего укажет пальцем на делегацию Пуэрто-Рико (смех, неясно).

Xачигян. Вы же знаете, что он сможет это сделать. С Никсоном такое никогда не получилось бы. Или же с Фордом — он бы указал на какого-нибудь черного. А с Рейганом это можно фактически запрограммировать в его речь и сделать так, чтобы это выглядело экспромтом" 85. В выступлении Рейгана перед сессией Генеральной Ассамблеи 24 сентября 1984 г. эти слова действительно выглядели только что пришедшими президенту в голову: "Вы знаете, я вот стою здесь и гляжу на зал с этой трибуны, и мне видно кресло представителя Советского Союза. А неподалеку от этого кресла, немного в сторону, расположено кресло представителя Соединенных Штатов. В этом историческом зале собраний совершенно очевидно, что между нами не столь уж огромное расстояние. И за пределами этого зала, несмотря на существование явных разногласий, нам совершенно необходимо сделать все возможное, чтобы сократить это расстояние" 86. Однако ни подобные "экспромты", ни, несомненно, более серьезно и основательно готовившиеся в недрах государственного департамента США и Министерства иностранных дел СССР предложения и инициативы не снимали основной проблемы — отсутствия на том этапе взаимоотношений готовности сторон идти на какие-либо компромиссы, готовности сделать первый, самый трудный шаг навстречу. Состоявшаяся после открытия очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН встреча президента США и министра иностранных дел СССР к каким-либо конструктивным сдвигам в позиции обеих стран не привела. "Рейган ни к селу ии к городу заявил, что он не ест детей, на что Громыко с торжественной серьезностью ответил, что детей не едят и в Советском Союзе", — писал Дж. Ньюхаус, комментируя эту встречу, которая тем не менее, по его мнению, "сломала лед" 87Но в конце 1984 г. надо было обладать поистине сверхъестественной прозорливостью, чтобы почувствовать, что лед действительно сломлен или будет вот-вот сломлен. Во всяком случае, отвечая 17 ноября на вопросы корреспондента американской телевизионной компании Эн-би-си Марвина Кэлба, К. У. Черненко отверг возможность встречи с Р. Рейганом, объяснив свою позицию отсутствием уверенности в ее успехе. При этом он лишь повторил в самых общих выражениях заинтересованность СССР в конструктивном развитии советско-американских отношений.

Объясняя или пытаясь понять действительно отсутствовавшую у Советского Союза готовность к договоренностям с США, нельзя сбрасывать со счетов (помимо отсутствия полноценного политического руководства страной) и то обстоятельство, что при практически полном отсутствии оснований рассчитывать на победу Мондейла в позиции советских представителей на переговорах и встречах с представителями США проглядывало намерение дождаться итогов президентских выборов, не оказывая никакого содействия победе продолжавшего вызывать негативную реакцию Рейгана (а любой прогресс, каким незначительным он бы ни был, в американосоветских отношениях, несомненно, пошел бы на пользу действующей администрации), но и ни в коем случае не нанося вреда установившимся с ним контактам. Президентские эскапады, подобные той "шутке", которую допустил Рейган в августе 1984 г. у себя на ранчо перед началом своего регулярного еженедельного радиообращения к стране (проверяя готовность радиотехники к записи, он вместо обычного отсчета цифр произнес: "Дорогие соотечественники-американцы! Я рад сообщить вам, что только что подписал закон, навсегда объявляющий Россию вне закона. Бомбежка начнется через пять минут"), оправдывали в глазах советских людей и многих представителей зарубежной общественности проявляемую Советским Союзом сдержанность и отсутствие теплых чувств к американскому президенту. "Никакая псевдомиролюбивая риторика, к которой время от времени стали прибегать в Вашингтоне в предвыборных целях, не должна вводить в заблуждение. Несоответствие этой риторики реальным делам очевидно. А если кто-то и сомневался на этот счет, то последние "откровения" президента Р. Рейгана должны и им открыть глаза", — говорилось в заявлении ТАСС, опубликованном 16 августа 1984 г. В этих обстоятельствах и в этой атмосфере, казалось, трудно было рассчитывать на какие-либо конструктивные сдвиги в советско-американских отношениях в ближайшем будущем или во всяком случае при Р. Рейгане.

23 августа 1984 г. под восторженные возгласы прорейга-новски настроенных делегатов: "Еще четыре года! Еще четыре года!" — национальный съезд республиканцев вновь выдвинул Рейгана своим кандидатом на пост президента США.

Подводя итог первому четырехлетию рейгановской внешней политики, ведущие американские политологи А. Даллин и Г. Лапидус высказали точку зрения, с которой соглашаются многие из специалистов-международников как в США, так и в других странах: "До начала его второго срока в Белом доме, когда решение о встрече на высшем уровне в Женеве на время сконцентрировало его внимание на советско-американских отношениях и придало в его глазах исходу встречи глубоко личный характер, президент казался менее заинтересованным и мало что понимающим во внешней политике по сравнению со многими своими предшественниками, не имел четкой стратегии руководства ею и в значительной степени полагался на своих подчиненных в деле получения информации, формулирования предлагаемой позиции и разрешения конфликтов" 88. Все эти качества Рейгана проявились и в ходе предвыборной кампании 1984 г., и в ходе дебатов претендентов на президентский пост, давая лишний повод политическим обозревателям заключить, что "на протяжении без малого четырех лет в Белом доме г-н Рейган никогда не правил страной в истинно президентском смысле слова. Авторитетные источники вновь и вновь подтверждали, что он отличается отрешенностью, неинформированностью и нежеланием заниматься сложными проблемами. Именно это и продемонстрировали дебаты всем тем, кто проявил к ним интерес. Дебаты положили конец иллюзии того, что Рональд Рейган правит страной". "То, как развивались дебаты, — писал другой обозреватель, — подтвердило, что президент является приятным и добронамеренным зрителем в своем собственном правительстве, проявляющим интерес к тому, что происходит (в определенной степени и в той мере, в какой это доступно его пониманию), искренне надеющимся на то, что в мире не произойдет войны, и желающим добра тем людям в его администрации, кто бы они ни были, которым поручено проследить за тем, чтобы войны не было" 89. Но эти нелестные отзывы политических обозревателей газеты "Нью-Йорк таймс" Энтони Льюиса и газеты "Интернэшнл геральд трибюн" Уильяма Пфаффа касались лишь внешнеполитической области деятельности президента, отношение к которой, как и в предшествовавшие годы президентских выборов, играло второстепенную роль при определении позиции избирателей. Проведенными накануне дня выборов опросами общественного мнения вновь было установлено, что американцев по-прежнему в первую очередь интересовали проблемы социально-экономического характера. И как все четыре года президентства, американцам импонировали личные качества Рейгана: его неиссякаемый оптимизм, обаяние, чувство юмора, кажущаяся неподвластность времени и неуязвимость перед лицом порой складывающихся не в его пользу обстоятельств, т. е. все те качества, которые приписывались издавна американскому национальному характеру и которые каждый американец хотел бы видеть в себе. Так или иначе, по признанию даже тех политических обозревателей, которые не питали особых личных симпатий к Рейгану, ко дню президентских выборов 1984 г. его называли в числе самых популярных президентов XX в. наряду с Д. Эйзенхауэром, Дж. Кеннеди и даже Ф. Рузвельтом.