Сергей Сухопаров - Судьба будетлянина

Случалось не раз читать и слышать осуждения такого быта Кручёных. Но стоит ли судить человека за его странности. тем более, что странности эти – всё же проекция личности, а в случае с Кручёных – личности незаурядной? Тем более, что в 1966 г. ничто не помешало, скажем, тому же А. Вознесенскому организовать чествование 80-летия Кручёных и сказать о нём (вместо срочно «заболевшего» Семёна Кирсанова) вдохновенную речь?

Юбилейный вечер состоялся 31 мая 1966 г. в Центральном Доме Литератора, вёл его Лев Никулин. Начался вечер с курьёза совсем в духе юбиляра. По свидетельству Л. Либединской, Кручёных, поднявшись на трибуну, привычным жестом расстегнул свой портфель и достал маленький смятый букетик ландышей.

– На юбилее должны быть цветы, – сказал он. – А так как никто из вас цветов принести, конечно, не догадался, я принёс их сам! – И сунул букетик в стакан с водой, приготовленный для ораторов.

Но цветы ему тогда, конечно, дарили. А сотрудники Музея В. Маяковского преподнесли не только цветы, но и бочонок мёда в пол-пуда весом. Было много выступлений. Кручёных бросал ораторам короткие меткие реплики. Так. А. Вознесенский начал свою большую речь словами: «Я люблю Алексея Елисевича! Мы все знаем о его любви к поэзии, к слову, к букве… Я обожаю Есенина… Все мы знаем, что такое для нас Пастернак и великий Маяковский… Я только что вернулся из Ташкента… Так я хочу сказать, что в поэзии Кручёных есть что-то от землетрясения, от матери сырой земли, от гула земли…» Юбиляр в это время «выстрелил» короткой репликой: «Я в этом не виноват!» 126

Один из выступавших сказал примечательную фразу о том. что в общении с людьми Кручёных не такой дикий человек. каким он ему представлялся по манифестам футуристов. наоборот, он очень доброжелателен к людям.

На этом вечере Кручёных читал свои лучшие стихи. Особенно вдохновенно звучал свежий вариант «стихотворения 1918 года» – «Любовь тифлисского повара» из цикла «Тифлисские вечера». Это было понятно – ведь на Кавказе прошли его лучшие творческие годы.

Читая, чуть пел. В голосе было что-то певучее, коробейное. зазывное, и звучал он так бодро и энергично, что. слыша его. можно было подумать, будто это голос человека в расцвете лет.

Поэту же оставалось жить чуть больше двух лет… Думать о смерти он не хотел и всеми способами, как ему казалось, гнал её от себя. То не писал завещание, о котором его просили (ведь собрался огромный уникальный архив), то платил за квартиру на много месяцев вперёд, считая, что если уплачено, смерть за ним не придёт, то ещё что-нибудь в этом роде.

Вообще же. особенно в последние 3–4 года жизни, чудачествам Кручёных не было конца. Касалось это и еды. что отмечали многие, лично знавшие поэта. К примеру, беря хлеб. Кручёных предварительно обжигал его на газе. Посуду протирал ваткой, намоченной в марганцовке. А от чая требовал, чтобы тот кипел ключём, и крышка на чайнике при этом непременно прыгала бы. Когда пил вино, подливал в фужер крутой кипяток, творог перед употреблением окунал на несколько минут в кипящую воду. Всё это тоже было попытками продлить жизнь… Но смерть пришла внезапно.

В июне 1968 г. Кручёных заболел воспалением лёгких с отёком. По-видимому, он не отдавал себе отчёта, что болен, или же ни за что не хотел ложиться в больницу. Заметить его болезнь никому не удавалось до последних дней, в результате болезнь была до того запущена, что не смогли помочь и врачи… За день до смерти поэта навестили друзья. Разговаривали. Он уже понимал своё состояние и как бы прощался, говорил: «Были хорошие страницы…»

Умер Алексей Кручёных 17 июня.

На похоронах было много народу. Пришли Лиля Брик. Василий Катанян. Николай Харджиев. Геннадий Айги. Евгений Храмов. Ольга Сетницкая. другие литераторы и друзья поэта. От родных прилетел из Одессы внучатый племянник Руслан Беспалов-Кручёных. Л. Либединская рассказывает. что всем странно было видеть Кручёных, необычайно подвижного в жизни, неподвижным, впервые без неизменных портфеля и тюбетейки, смотреть на его тонкие руки – руки художника и поэта, бережно сложенные на груди. Николай Глазков. Борис Слуцкий и Андрей Вознесенский читали свои стихи. Со смертью Кручёных закончилась великая эра русского поэтического авангарда 1910-х гг., эра будетлян, о чём замечательно говорилось в посвящении Н. Глазкова:

«Читал стихи Глазков громко, не стараясь скрыть печального волнения, – вспоминает Л. Либединская. – И как это было прекрасно, что в прощальный миг прозвучали тогда над Алексеем Кручёных имена его друзей и единомышленников!»

Так закончилась бурная, беспокойная, тяжёлая жизнь одного из непримиримых новаторов в мировой литературе, о котором в его молодости с восхищением и уважением говорили: «Грандиозен и грозен!»

Херсон и Koln, Август 1990 – декабрь 1991 гг.

Составлена на основе следующих библиографий: «Библиография А. Крученых», в книге: А. Крученых. Заумный язык у: Сейфулиной, Вс. Иванова. Леонова. Бабеля. И. Сельвинского. А. Веселого и др. Москва. 1925. стр. [1960–1962]; А. К. Тарасенков. «Русские поэты XX века 1900–1955». Москва, 1966; «Русские писатели. Поэты. Библиографический указатель». Т. П. Москва 1988; С. М. Сухопаров. «Алексей Елисеевич Крученых. Методические рекомендации по празднованию 100-летия со дня рождения писателя». Херсон. 1986; И. Терентьев. Собрание сочинений. Bologna 1988; Книги и рукописи в собрании М. С. Лесмана. Москва 1989 и др. источников.

В. Казак

1. ПОЭЗИЯ – ПРОЗА – ДРАМАТУРГИЯ

Апендицит. Тифлис 1919. Гектограф. изд.

Балос. Тифлис-Сарыкамыш [1917. 10] л. гектограф. изд.