Лоуренс Сутин - Филип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения

Вскоре после этого Фил вновь обрел ощущение самоконтроля. Но он продолжал верить – в силу мудрости и инструкций, которые, по его мнению, были дарованы ему, – что он нуждается в опеке правящей власти, поскольку это необходимо для его личной безопасности. Поэтому Фил поддерживал связь с ФБР с марта по сентябрь 1974 года – несколько раз писал в их офис в Лос-Анджелесе. Он собирался отрицать любые возможные сомнения в его лояльности со стороны Бюро. Письма включали объяснения защитного характера, почему левые критики ценят его произведения, и заверения в том, что его письма к советским ученым, занимающимся исследованиями экстрасенсорного восприятия, были попытками вынудить их попасться на приманку, с тем чтобы они сами себя разоблачили. (Осторожность Фила не была совсем уж необоснованной. В 1975 году, благодаря «Закону о свободе информации», Фил узнал, что письмо 1958 года, которое он написал советскому ученому, было перехвачено ЦРУ.)

На все свои письма он получил единственный ответ: 28 марта 1974 года ему пришло стандартное письмо от директора ФБР Уильяма Салливана: «Ваша заинтересованность оценена по достоинству, и присланным Вами материалам будет уделено соответствующее внимание». Заявив о своей лояльности, Фил почувствовал чуть больше комфорта и спокойствия. Страх, который мучил его со времени взлома в ноябре 1971 года, рассеялся.

Но сознание вины оставалось. Воспоминания об эре Маккарти и об агентах ФБР, которые в пятидесятые годы приходили к нему и Клео домой в Беркли, должно быть, приходили Филу на ум, когда он обдумывал свои действия. Во многих своих фантастических романах – больше всего в «Пролейтесь, слезы…» – он открыто порицал полицейский аппарат и информаторов, на которых он держался. Стал ли Фил тем, кого он презирал? В записи 1979 года в «Экзегезе» он копался в себе, докапываясь до источника трусости:

Я в полной мере сотрудничал с моими притеснителями. Мне ничего не оставалось делать, чтобы улучшить свое положение; я шел своим путем, иногда вопреки собственным желаниям, и испытывал чувства, что

1) я делал правильные вещи для Бога и страны, и

2) я совершенно утратил беспокойство и оправдания (как и следовало ожидать). Фред в Бобе/Фреде [как в «Помутнении»] полностью победил. Я буквально доносил на самого себя! […]

Страх убил во мне бунтарский дух в 3–74, и я никогда об этом не сожалел, поскольку меня это освобождало от страха. Они добрались до меня. Запугивание сработало, – к примеру, налет на мой дом. […]

Я боюсь

1) гражданских властей (Цезарь);

и

2) Бога (Валис).

Соответственно, можно сказать, что я боюсь власти, какою бы могучей она ни была.

В свою защиту Фил хотел бы подчеркнуть значительность опасности и прямое указание высшего разума, которое вынудило его к контакту с ФБР. Из более поздней записи 1979 года:

Итак, я обратился к Богу, и к Бюро, и к финансовой безопасности. Что ж, простите меня. Я был совершенно безрассудным человеком, которым теперь не являюсь. Я хорошо сплю по ночам. […] Возможно, я поступил идеологически неправильно, но мудро. […] Мое обращение было не столько духовного характера, как обращение на путь мудрости, его правильнее определить такими словами, «как выжить». Это было моей целью: выживание. В этом я преуспел. По моему мнению, Премудрость Божья [Святая София] сама взяла в свои руки заботу о моей жизни и направляла меня. […] Я жил дикой, нестабильной, безрассудной, «донкихотской» жизнью и вскоре мог бы умереть. Поэтому не случайно, что Премудрость Божья посетила меня; я в ней нуждался чрезвычайно.

Следует отметить, что Фил никогда не был так труслив по отношению к «властям», как он здесь обвиняет себя. Что касается «Бога», Фил всегда подвергал сомнению саму его идею. Что же касается «Цезаря», то, несмотря на все его заявления в ФБР, Фил оставался откровенным в разговоре о злоупотреблениях администрации Никсона – в таких эссе, как The Nixon Crowd [227] The Nixon Crowd. Письмо к Брюсу Гиллеспи от 1 сентября 1973 года. Позднее издано в его фэнзине ( SF-Commentary, № 39, ноябрь 1973) и в фэнзине Пола Уильямса ( PKDS Newsletter, № 17, апрель 1988). (1974) и в таких романах, как «Свободное радио Альбемута» и «Валис».

Даже после того, как кризис с «ксерокопированным посланием» прошел, март 1974 года продолжал приносить свои сюрпризы. В его повседневной жизни происходили странные перемены. Домашние питомцы (включая любимого кота Пинки) казались более разумными, даже каким-то образом пытались с ним общаться. А затем еще и радио, которое продолжало играть даже после того, как Фил и Тесса отключили его и убрали на кухню.

Все началось с того, когда радио стало «доставать» Фила ругательствами по ночам. В «Свободном радио Альбемута» главный герой, Николас Брейди, испытывает такое же мучение: «Николас – пидорас», – говорило радио, подражая голосу популярного вокалиста, чья новая пластинка только что рекламировалась. «Послушай, Николас-пидорас. Ты никудышный и скоро умрешь. Ты отброс! Ты пидорас, Николас! Умрешь, умрешь, умрешь!!» В интервью с Дж. Б. Рейнольдсом Тесса вспоминает: «Все дело в том, что мы оба слышали музыку, и она всегда играла с двух часов ночи до шести утра, а радио даже не было включено. […] Это была легкая музыка, но Филу слышалось, что она говорила ему, какой он дурной и ему пора умирать. Я этого не слышала. Мы сдались и снова включили радио, потому что с включенной музыкой спать легче».

Самым ярким из всех изменений стало появление лучей розового света, которые посылали информацию в мозг Фила. Пока Тесса верит в подлинный мистический характер переживаний Фила, она предполагает, что серебристо-черная христианская рыба с наклейки на бампер на их окне, возможно, играла здесь физиологическую роль, но Фил начинал видеть розовые прямоугольные изображения на стенах квартиры даже тогда, когда не смотрел на знак рыбы в солнечном свете. Когда он загорался, розовый световой луч ослеплял, как мигающая вспышка, перед лицом у Фила. Луч был насыщен информацией и полон духовных сюрпризов. Как-то один раз он научил Фила, как совершать евхаристию сыну Кристоферу, согласно обрядам ранних христиан. Эта церемония описана в «Валисе»:

В марте 1974 года, когда мною полностью владел ВАЛИС и контролировал мое сознание, я провел правильное и сложное посвящение Кристофера в ряды бессмертных. […]

Это был опыт, которым я дорожил. Это было сделано в полной тайне, даже от матери моего сына.

Сначала я приготовил кружку горячего шоколада. Потом я приготовил хот-дог на булочке с обычными приправами. […]

Сидя на полу в комнате Кристофера вместе с ним, я – или, вернее, ВАЛИС во мне, как и я, – играл в игру. Сначала я в шутку поднял чашку с шоколадом над головой сына, а потом, словно случайно, плеснул теплый шоколад на его голову, на волосы. Хихикая, Кристофер попытался вытереть жидкость; я, конечно, помогал ему. Наклонившись к нему, я прошептал: