Лоуренс Сутин - Филип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения

На первой стадии эксперимента мне нужно было совершить путешествие по книге «Бардо Тодол» [Тибетская Книга Мертвых], и я был внезапно удивлен, представ перед Афродитой, которую Эмпедокл считал порождающим принципом всей жизни, всей любви и формирования «красиса» [226] Красис (от греч. слова krasis – пропорция, смешение) – понятие древнегреческой медицины, отражающее зависимость состояния организма от смешения основных жидкостей («соков») – крови, слизи, желчи. или гештальта во всей вселенной, который противостоит принципу борьбы. Что это значило, я в то время не знал.

Этот контакт с Афродитой был первым из множества столкновений с женскими аспектами божественного или, как иногда говорил сам Фил, с его собственной женской сущностью – через голос, который являлся ему во снах или в гипнотических состояниях. В то время как Фил часто называл это «ИскИном» (искусственным интеллектом), он приписывал ему женские качества и называл его не только Афродитой, но также и Артемидой/Дианой, Афиной/ Минервой, Святой Софией (Премудростью Божьей – богиней гностиков) и сестрой-близнецом Джейн, с которой, как чувствовал Фил, он временами находился в телепатическом контакте.

Ровно год спустя, в марте 1975-го, Фил напечатал хвалебную песнь этим мартовским видениям и неизвестному «оно», скрывавшемуся за ними:

16 марта 1974 : оно появилось – в ярком огне, в сияющих цветах, с гармоничными очертаниями – и освободило меня от всякого рабства – внутреннего и внешнего.

18 марта 1974 : оно глядело изнутри меня на внешний мир и видело, что мир, к которому я – и оно – принадлежим, неисчислимый. Оно отрицало реальность, и власть, и подлинность мира, говоря: «Это не может существовать, оно не может существовать».

20 марта 1974 : оно полностью захватило меня, возвысив над ограничениями пространственно-временной матрицы; оно руководило мной, и в тот же момент я узнал, что мир вокруг меня был картонкой, фальшивкой. Благодаря его власти я внезапно увидел мир таким, каков он есть на самом деле; благодаря силе его восприятия я увидел то, что существует в действительности; благодаря его силе немыслимого решения я действовал так, чтобы обрести свободу. Оно вступило в бой, как победитель всех человеческих рабских чувств, всякого зла, всякого Железного Узилища.

20 марта действие, которое Фил предпринял, чтобы освободиться, было вызвано тем, что он назвал в «Экзегезе» «ксерокопированным посланием». Описания этого события представлены в «Свободном радио Альбемута» и, куда точнее, в «Валисе». У Жирного Лошадника (который в «Валисе» одновременно является и писателем-фантастом Филом Диком) есть сон о том, чтоб советская женщина по имени Садасса Улна связывалась с ним по почте. «Срочное сообщение вспыхнуло в голове у Жирного, что он должен ответить на ее письмо, когда оно придет». Лошадник сообщает по секрету своей жене Бет (ее прототипом была Тесса) о своем чувстве опасности. Затем наступает роковой день:

В среду Жирный получил изобилие писем: целых семь. Не открывая их, он выудил одно, на котором не было имени отправителя и обратного адреса. «Вот оно, – сказал он Бет, которая к этому моменту также была возбуждена. – Открой его и посмотри, но не позволяй мне видеть ее имя или адрес, а то я отвечу на него».

Бет открыла его. Вместо собственно письма она увидела ксерокопированный лист бумаги, на котором были помещены два книжных обозрения из леворадикальной нью-йоркской газеты The Daily World . Обозреватель описывал автора книг как советского гражданина, живущего в Соединенных Штатах. Из обзоров становилось ясным, что этот автор – член Партии.

«Боже мой, – сказала Бет, переворачивая листок. – Имя автора и адрес написаны сзади».

«Женщина?» – спросил Толстяк.

«Да», – ответила Бет.

Я [Фил] так никогда и не узнал от Лошадника и Бет, что они сделали с этими двумя письмами. Из намеков, оброненных Жирным, я сделал вывод, что оно было совершенно невинным; но что он сделал с ксерокопией, которая не была письмом в строгом смысле слова, я и по сей день не знаю, да и не хочу знать. Может быть, он сжег его, а может быть, – передал в полицию, или в ФБР, или в ЦРУ. В любом случае я сомневаюсь, что он на него ответил.

Тесса признается, что неделю, а то и дольше Фил ожидал письма, которое может «убить» его. Когда оно пришло, он дал его ей прочитать, но строго указал ей, чтобы она не давала ему это письмо. Тесса вкратце изложила ему его форму и содержание. Она вспоминает:

Отдельные слова в статье [книжном обозрении] были подчеркнуты – некоторые красным, а некоторые синим. Все эти слова были тем, что Фил называл «мертвыми сообщениями». Слова вроде «упадок», «разложение», «стагнация», «распад». Похоже было, что эта книга об упадке и разрушении американского капитализма. На конверте был обратный адрес – отель в Нью-Йорке, но имени не было [Жирный Лошадник в «Валисе», процитированном выше, говорит, что там было имя]. Как будто Филу следовало знать, кто отправил его, и как будто ему следовало написать ответ.

Фил подозревал, что это «ксерокопированное послание» каким-то образом связано с эпизодом его двухнедельной амнезии в Ванкувере в марте 1972 года. Типы мафиозного вида в черных костюмах возили его по кругу на заднем сиденье лимузина и задавали вопросы, которые он не мог вспомнить. Что за программу в него вложили? И кто? Он опасался, что ксерокопии книжных обозрений предположительно должны были что-то включить в нем, но затея провалилась. Он поделился своими страхами и размышлениями с Тессой, которая пишет: «Я верила ему. Он всегда спрашивал меня: «Я что – чокнутый?» И я всегда отвечала – нет. Я до сих пор верю, что он был в здравом уме. Сумасшедшие люди не спрашивают: «Я что – чокнутый?» Они знают, что они здоровы.

У Фила было острое чувство угрозы, исходящей от «ксерокопированного послания». Это побуждало его к немедленным защитным действиям. Впоследствии было чувство свободы – разрушенной кармы – и сильное чувство вины.

Как об этом намекается в «Валисе», Фил переслал «ксерокопированное послание» в ФБР. В записи 1978 года в «Экзегезе» он замечает, что настало время

(1) отвергнуть вербовку КГБ, или

(2) пройти тест на лояльность в ФБР, прикинувшись завербованным КГБ. «Звонки в Бюро отняли у меня двадцать один с половиной час. Это хороший счет (для прохождения теста). […] Не говорите мне, что это не Бог. Фосфены начались неделей раньше; я был готов ко всему, когда они появились».

У Фила было острое чувство, что кто-то контролирует его, чтобы направить его ответ на «ксерокопированное послание». В «Экзегезе» он предположил, что это был Фома – уже не ранний христианин, а мысленно руководящий им имплант, поставленный ему разведкой армии США. Согласно этой теории, Фил выбрал для Фомы альтернативное имя «Свинский отпрыск». Он сам или некто другой, так как у Фила было острое чувство, что с 20 марта его личность была захвачена и управляема, сделал поразительный шаг – позвонил не только в ФБР, но и в полицию Фуллертона. «Я машина», – соврал он офицеру, который ответил на звонок, – и попросил, чтобы его изолировали. Полиция не предприняла никаких действий.