Владимир Губарев - А-бомба. От Сталина до Путина

А. П. Александрова вызвали в Спецкомитет. Он вспоминал:

«Берия сидел за столом, таким перпендикулярным, а от него шел длинный стол, за которым все сидят. Слева от него сидел Махнев, ближе всего к нему, и он, собственно, и представлял все материалы. Махнев докладывает, вот, значит, товарищ Александров представил проект завода для получения тяжелой воды. Берия берет в руки бумагу: „А товарищ Александров знает, что взорвалась опытная установка в Дзержинске?“ Махнев говорит: „Знает“. А я сижу прямо против Махнева, тоже рядом с Берией. Он не ко мне обращается, к Махневу: „Он свою подпись не снимает?“ Тот говорит: „Нет, не снимает“. Берия: „А он знает, что если завод взорвется, он поедет, где Макар телят гоняет?“ Он немного по-русски не очень-то говорил. Я говорю, что да, себе представляю. „Вы подпись не снимаете, товарищ Александров?“ Я говорю: „Нет, не снимаю“. „Строить завод, – Берия написал резолюцию: – За. Л. Б.“. Все. Завод стоимостью что-то около сотни миллионов рублей. И как-никак впервые в мире был водородный холод в промышленном масштабе здесь реализован… Но надо сказать, что мы очень тщательно тогда отработали все вопросы возможности взрыва».

Под документом стоит подпись самого Сталина.

Это постановление СНК СССР № 229–100сс/оп. Буквы «сс» расшифровываются как «Совершенно секретно», а «оп» – «Особая папка». Казалось бы, какие нужны еще меры предосторожности, чтобы скрыть от всех текст документа?!

Но тем не менее даже такие меры Сталин считает недостаточными, а потому сам текст постановления погружается в дебри таинственных символов. Даже сейчас, спустя более чем полвека (документ подписан Сталиным 28 января 1946 года), не все удается расшифровать.

Речь идет о проектировании и подготовке оборудования Горно-обогатительного завода.

Итак, что же это такое?

Совет народных комиссаров постановил разработать:

«…а) к 10 февраля 1946 г. – проектные задания на проектирование вертикального и горизонтального агрегата типа № 1 („Проект № 1859“ Горно-обогатительного завода);

б) до 15 февраля 1946 г. – чертежи стендов для проверки в натуральную величину конструкций детали № 0–1 и узла № 0–2;

в) закончить к 1 мая 1946 г. отработку технических условий и рабочих чертежей детали № 0–3 для изготовления пробной партии их и проверки технологии производства.

Утвердить акад. Курчатова И. В. научным руководителем проекта № 1859…»

Далее в постановлении появляется «деталь 0–4». Причем особое внимание уделяется защите ее от коррозии. Есть даже предложение о поощрении:

«8. Установить 3 премии в размере: первая – 200 тыс. руб., вторая – 150 тыс. руб. и третья премия – 100 тыс. руб. – для премирования работников научно-исследовательских организаций, в том числе 10 % премии – персонально руководителям работ за создание лучших способов защиты детали № 0–4 от коррозии.

Поручить т. Первухину рассмотреть и предоставить на утверждение Совнаркома СССР заключение о результатах разработки способов защиты детали № 0–4 от коррозии и дать свои предложения о премировании за разработку способов защиты…»

В этом постановлении подробнейшим образом расписано, что и кому следует выполнять. Причем строки очень жесткие: неделя, максимум две. И ответственность возлагается на конкретных министров и ученых. Таким образом Сталин показывал, как он намерен вести и контролировать работы по созданию Горно-обогатительного завода. Пожалуй, столь четких и жестких документов не появлялось с лета 1942 года, когда наши армии откатывались от наступавших полчищ фашистов. «Ни шагу назад!» – это прозвучало по всем фронтам. Нечто подобное происходило и сейчас.

На один из пунктов постановления следует обратить особое внимание, так как, на мой взгляд, он дает представление о ситуации в стране:

«20. Обязать Наркомторг (т. Любимов) выделять дополнительно Наркомтяжмашу, Наркомминвооружения и Наркомавиапрому, начиная с февраля 1946 г., продовольственные и промтоварные карточки для работников, выполняющих задания по настоящему постановлению, в следующем количестве:

а) Наркомтяжмашу —

карточек литер «А» – 6 шт.

литер «Б» – 20 шт.

лимитных книжек на промтовары:

по 1500 руб. – 2 шт.

по 750 руб. – 20 шт.

и на продтовары:

по 300 руб. – 20 шт…»

Наркомвооружения карточек и лимитных книжек выделялось чуть побольше, а Наркомавиапрому – вдвое меньше.

В 1946 году «отоваривать» карточки и «выбирать» лимитные книжки становилось все труднее: на Украине свирепствовал голод, а промтоваров уже не было – трофейные заканчивались… Однако для тех, кто выполнял постановление, подписанное самим Сталиным, продукты и промтовары доставлялись в изобилии, хотя делать это было нелегко: ведь Горно-обогатительный завод строился в глухомани, в 16 километрах от города Кыштым, на берегу озера Кызыл-Таш.

Чуть позже эта главная стройка Атомного проекта еще несколько раз сменит свое название. Сначала на «объект № 859», потом на «завод „А“». Это будет уран-графитовый реактор «А» (агрегат № 1) для производства плутония. Позже ему присвоят новый номер – «Комбинат № 817», который ныне известен как комбинат «Маяк».

Детали № 0–1, 0–2, 0–3 и 0–4 – это детали реактора.

№ 0–4 – не что иное, как блочки урана, которые нужно было защитить от коррозии. Это была одна из самых сложных технических проблем того времени. Но она была вскоре решена сразу несколькими группами ученых – разве могло быть иначе, если обещана столь большая премия?!

Площадка «Т» – именно так обозначено место строительство будущего «Маяка» в постановлении СНК СССР от 1 декабря 1945 года. Этот день и следует, на мой взгляд, считать «днем рождения» комбината, который не только восславит нашу страну, но и доставит немало головной боли нам и потомкам. Я имею в виду экологические проблемы, которые год от года становятся все более острыми и все более неотложными.

Выбор площадки «Т» связан в первую очередь с водой. Для охлаждения реактора ее требовалось очень много. Лучшее место, чем озерный край Южного Урала, в стране найти было трудно, да и с соблюдением секретности особых сложностей не было – глухомань!

9 апреля 1946 года председатель Совета министров Союза ССР И. Сталин подписывает постановление СМ СССР № 802–324сс/оп «О подготовке и сроках строительства и пуска завода № 817». Документ прелюбопытнейший, так как дает полное представление не только о состоянии дел в Атомном проекте, но и о том, как решались сложнейшие проблемы науки и техники в то время.

Ученым и руководителям Атомного проекта казалось, что они смогут сравнительно быстро возвести в уральских лесах первый промышленный реактор и получить плутоний, необходимый для атомной бомбы. В их распоряжении были довольно подробные данные о таком реакторе, не хватало лишь «маленьких деталей». Разведке было поручено любой ценой получить недостающую информацию, а химикам и технологам – провести необходимые лабораторные исследования. Впрочем, было решено идти сразу на строительство промышленного аппарата, минуя экспериментальную стадию, то есть полностью довериться физикам, химикам и металлургам. И поэтому в постановлении № 802–324сс/оп задача была сразу сформулирована четко и определенно: