Владимир Губарев - А-бомба. От Сталина до Путина

– Никого не могу найти, – Музруков был очень возбужден, – а приказ из Москвы очень серьезный… Что мы можем сделать?

– «Изделий» нужного класса нет на хранении, однако можно попробовать собрать «Татьяну» из узлов и блоков ЗИПа…

– Действуйте! – распорядился Музруков.

…В сборочном цехе появилась еще одна «Татьяна». Опыт уже был, а потому участники работ выполнили приказ Музрукова четко и быстро. Но все недоумевали: почему такая спешка и зачем нужно это «изделие»?

Наконец, пришел приказ «Отбой!», и все вдохнули с облегчением…

Так до конца и не было ясно: почему приказ из Москвы был таким срочным. Оставалось только догадываться, что он шел лично от Н. С. Хрущева и связан с угрозами Египту со стороны Англии, Франции и Израиля. Очевидно, Хрущев решил «припугнуть» западные страны…

И на этот раз пронесло…

Однако Борис Глебович Музруков распорядился снять некоторые узлы с «изделия», перевести его в «среднюю стадию готовности» и положить на хранение.

Спустя десять лет на складе был обнаружен «лишний» ядерный боеприпас. Это вызвало панику в правительстве и ЦК: как могло существовать еще одно «изделие», которое не значилось в отчетных данных?

Славский срочно вызвал конструктора Ю. Хабарова – того самого рыбака, которого удалось в тот памятный день разыскать Музрукову.

Конструктор подробно рассказал о случившемся… Славский тут же погасил конфликт, который грозил крупными неприятностями всем его участникам…

А через пять лет Ефиму Павловичу пришлось вновь «спасать» того же Хабарова. На этот раз уже от гнева члена Политбюро А. Кириленко.

Кириленко решил посмотреть фильм о последнем взрыве водородной бомбы. У фильма был гриф «Особой важности». Хабаров (он привез этот фильм в ЦК) потребовал соответствующей расписки от помощника Кириленко. Тот сказал, что такого никогда не было и не будет! Хабаров фильм не отдавал… Вышел сам Кириленко. Узнал, в чем суть конфликта, хотел взять фильм, но Хабаров по-прежнему настаивал на своем, объясняя, что выполняет инструкции, утвержденные Советом министров и ЦК партии. Расписка была получена, но Кириленко позвонил Ефиму Павловичу и потребовал, чтобы строго наказали виновника происшествия.

Славский вызвал Хабарова, послушал его объяснения, а потом сказал:

– Молодец! Так и надо действовать!..

Времена Берии прошли давно, но «стукачи» были и в министерстве, а потому Кириленко вскоре уже был информирован о том, что Славский не только не наказал Хабарова, но и похвалил его…

«Тень Берии» лежала на Атомном проекте всегда, даже после того, как его самого не стало.

Из воспоминаний Е. Славского:

«Мы первую бомбу на полигон провожали. Вроде надо было радоваться, а в нас все дрожит: а ну как она не взорвется… Ведь было яснее ясного, что в этом случае с нами со всеми будет. Хоть Берия и называл меня „наш орел“, через „о“, но иллюзий насчет этого наркома не было… Все мы „ходили под страхом“. У меня был момент, когда думал, близок мой конец. Я был директором атомного комбината. Бомбу уже испытали, и началось производство оружия, так сказать, в запас. Существовал порядок, согласно которому один экземпляр расчетных материалов на каждую изготовленную бомбу направлялся в Москву, остальные хранились на месте. Отвозил эти материалы в столицу к Махневу, секретарю Берии, генерал из службы контроля. Кстати, на комбинате функционировали две самостоятельные службы контроля, независимые друг от друга. Все секретные материалы проходили через мой секретариат. И надо же так получиться, что контролеры подготовленный к отправке экземпляр вовремя не забрали, а секретарь на следующий день по ошибке подложила его к другим уничтожаемым документам и сожгла… Настоящее ЧП произошло, трагедия! Женщина хотела покончить жизнь самоубийством, но я ее удержал. Контролеры сразу „залезли под лавку“, чувствуя свою вину, боятся докладывать Берии. А я позвонил… Можно представить, какой „любезный“ разговор состоялся. „А ты чэго там делаешь? – спросил Берия и, перемешивая слова с нецензурной бранью, пообещал: – Я тэбе башку снесу!“ Конечно, после такой угрозы я ожидал, что так и случится. К счастью, вскоре состоялось очередное успешное испытание оружия, и Берия, приехав прямо с полигона в Кыштым, был в добром расположении духа. Увидев меня, обниматься стал, целовать. Вот так все обошлось…»

Столетие со дня рождения своего министра отмечали закрытые города и урановые комбинаты, атомные станции и научно-исследовательские институты, больницы и санатории, дворцы культуры и стадионы… И не только в России, но и в других странах, в особенности в бывших республиках Средней Азии и Казахстане – ведь именно там построены наисовременнейшие предприятия, и почти всегда они возникали по инициативе Славского. Он умел не только мечтать, но и осуществлять свои замыслы! Он превращал пустыню в цветущий сад – и это не литературный образ! Именно так и случилось, когда на карте появлялись Шевченко, Навои или Учкудук…

«Год Славского» позволил очень многим людям вернуться в собственное прошлое, вспомнить о прекрасных днях и о человеке, который так много сделал и для страны, и для каждого из нас.

Мозаика воспоминаний позволяет не только лучше понять Ефима Павловича Славского, но и достойнее оценить сделанное им. Слово тем, кому довелось работать вместе со Славским.

В. Шевченко (ветеран комбината «Маяк»):

«Проводилась плановая выгрузка продукции (блочков). При очередном подъеме загруженного кюбеля из шахты приема произошло его заклинивание. При усилии пять-семь тонн извлечь кюбель не удалось… Ситуация аварийная. Работать пришлось в зоне высокого ионизирующего излучения. К рабочему месту приходилось добираться по металлической лестнице, длина участка около сорока метров. Из-за неплотности задвижек на водоводах распыленными струйками лилась вода. Работать приходилось в брезентовом плаще. Привлекался только физически здоровый персонал, поскольку работающему приходилось несколько минут находиться в ливневом потоке воды, выходили оттуда продрогшие. Руководство дало распоряжение – каждому поднявшемуся наверх по его желанию преподносить граненый 75-граммовый стаканчик разведенного спирта.

Славскому, поднявшемуся наверх, „подающий“ также поднес этот стаканчик.

– За стаканчик – спасибо, но что у тебя, мать твою, нет больше посуды? – и Славский забросил стаканчик в дальний угол.

– Есть, Ефим Павлович, есть! – „Подающий“ достал граненый стакан емкостью уже 200 граммов, и наполнил его до краев.

– Молодец! Спасибо за догадливость! – Славский осушил стакан. Он накинул капюшон и вновь направился в аварийную зону.