Юрий Галенович - Гибель Лю Шаоци

Лю Шаоци направил этот документ прежде всего Мао Цзэдуну, который наложил на нем следующую резолюцию: «Самоанализ» «в основном хороший, очень строгий, особенно хороша вторая половина». Следует отметить, что когда заявление Лю Шаоци печаталось для распространения по всей стране, то текст резолюции Мао Цзэдуна был опушен [61] Чэди, с. 136. .

Казалось, что Мао Цзэдун добился того, чего хотел: Лю Шаоци признал свою позицию, линию и мировоззрение буржуазными, признал, что он на практике действовал вопреки идеям Мао Цзэдуна и покаялся в этом. Однако здесь проявились определенные черты характера Мао Цзэдуна. Он почти всегда оставлял своим политическим противникам призрачную надежду на возможность справедливого рассмотрения их «вопросов» и в то же время беспощадно вел дело к полному моральному и физическому уничтожению тех, кто показался ему посягающим на его власть, тех, чьи политические действия расценивались как потенциально опасные для проводившегося им политического курса.

Именно поэтому после появления покаяния Лю Шаоци в октябре 1966 г. кампания борьбы против него стала расширяться и усиливаться. В то время никто не смел выражать сочувствие Лю Шаоци. Возможно, единственным исключением оказалась вдова Сунь Ятсена — заместитель председателя КНР Сун Цинлин. Касаясь критики в адрес Лю Шаоци, она говорила в своем окружении: «Как же можно так относиться к такому старому революционеру, как Лю Шаоци?»

Хотя с августа по ноябрь 1966 г. Лю Шаоци, отстраненный от работы, представлял в ЦК КПК «самоанализы» и ждал решения своей участи, он тем не менее продолжал принимать участие в некоторых официальных церемониях, в частности присутствовал при встречах Мао Цзэдуна с членами массовых революционных организаций. Эти встречи проходили в Пекине 18 и 31 августа, 15 сентября, 1 и 18 октября, 3 и 10–11, а затем 25–26 ноября 1966 г. Допуская участие Лю Шаоци в этих мероприятиях, Мао Цзэдун решал несколько задач: во-первых, все это не мешало следствию по делу Лю Шаоци, не изменяло фактически его положение человека, отстраненного от дел и находящегося под партийным следствием, лишенного возможности активно участвовать в политической жизни страны; во-вторых, это позволяло сдерживать возможные протесты и самого Лю Шаоци, и его сторонников в КНР, и протесты мировой общественности против ущемления прав председателя КНР; наконец, это позволяло разворачивать среди активистов «культурной революции» и вообще в массах кампанию осуждения Лю Шаоци, обвиняя его в том, что он «не разоружается», что выступает против Мао Цзэдуна, который, дескать, «по-доброму» относится к «источнику» «буржуазных взглядов» в КПК.

В то же время это давало возможность обставлять важные государственные мероприятия с видимой благопристойностью. Предпоследний раз Лю Шаоци появился в ранге главы государства на собрании по случаю столетия со дня рождения Сунь Ятсена 12 ноября 1966 г. Кстати сказать, возможно, далеко не случайно Сун Цинлин, выступавшая на этом собрании с докладом, подчеркнула, что главное в завещании Сунь Ятсена — это три основные политические установки: союз с Россией, союз с коммунистами и поддержка рабочих и крестьян [62] ИБАС. 15.11.1966, № 3212. .

Тем временем «культурная революция» разворачивалась очень быстро. Лю Шаоци внимательно следил за изменением обстановки, видел, что эта кампания встречает сопротивление. В малоформатной печати появились сообщения о том, что в декабре 1966 г. Лю Шаоци «отозвал из ЦК свою самокритику», утверждая при этом, что «если в свое время направление рабочих групп было охарактеризовано как проведение реакционной линии, то происходящее в настоящее время (ноябрь-декабрь 1966 г. — Ю.Г. ) — это тем более действия, „левые“ по форме, но „правые“ по существу» [63] Сяньфэн (орган МО Первого министерства машиностроения КНР). 04.01.1967, № 2 (далее — Сяньфэн); Чжунсюе юньлун (орган МО средних и средних специальных заведений Шанхая). 22.04.1967, № 4–5. . Конечно, эти сообщения могли быть сфабрикованы организаторами «культурной революции» с целью подъема очередной волны наступления на Лю Шаоци и тех, кого причисляли к его сторонникам. В то же время нельзя исключать и правдивости этой информации.

В декабре 1966 г. положение Лю Шаоци еще более осложнилось. Очевидно, что руководители «культурной революции», исходя из ситуации в стране, нуждались в обострении борьбы именно против «руководителя» «буржуазного штаба» внутри руководства партии. Им нужен был «главный враг» в ходе «культурной революции», высокопоставленная политическая фигура, предпочтительно вторая по значению в партии и в государстве, которую можно было бы представлять как воплощение «ревизионизма», «загнивания», «перехода на капиталистические позиции внутри страны» и «национального предательства», т. е. отказа от самостоятельности и независимости Китая, превращение его в сателлита Советского Союза. Только выдвижение таких задач, как борьба с упомянутым «ревизионизмом» и «национальным предательством», давало Мао Цзэдуну возможность проводить линию на «новое начало», на отрицание всей предшествовавшей истории страны, в том числе и истории КНР, и на то, чтобы считать, что только с «культурной революцией» в стране начинаются подлинные революционные преобразования, что «культурная революция» дала возможность выйти на историческую арену и обновленному китайскому народу, китайской нации, и обновленным Коммунистической партии Китая и Китайской Народной Республике.

18 декабря 1966 г. заместитель руководителя ГКР Чжан Чуньцяо вызвал к себе вожака одной из опорных молодежных организаций Куай Дафу и сказал ему, что Лю Шаоци «все еще не сдается», а потому «молодым генералам революции» следовало бы «объединиться и действовать в последовательно революционном духе, безжалостно бить свалившегося в воду пса, да так, чтобы от него остался только смрад; не останавливаться на полпути» [64] Лиши. Т, 2, с. 44. .

За фразеологией «культурной революции» сквозил призыв организовать столь массовое, столь масштабное осуждение Лю Шаоци, чтобы оно, с одной стороны, заставило самого председателя КНР перестать сопротивляться любым решениям ГКР и, с другой стороны, дало возможность и основания Мао Цзэдуну и ГКР перевести борьбу против Лю Шаоци на более высокий уровень, предъявив ему новые, еще более серьезные обвинения.

Такое поручение было дано именно Куай Дафу не случайно. Этот студент химического факультета университета Цинхуа с самого начала «культурной революции» стал ее ревностным участником: призывал «захватывать власть», разъяснял, как это делать на практике. В сентябре 1966 г. ГКР доверила Куай Дафу «захват власти» в университете Цинхуа; иначе говоря, распоряжаться всеми делами в университете вместо прежнего парткома стал Куай Дафу, который, в свою очередь, ориентировался на указания ГКР. Более того, его даже поставили во главе большой группы массовых молодежных организаций Пекина, наградив звонким титулом «командующий Куай» [65] Там же, с. 45. .