Бенджамин Франклин - Время – деньги. Автобиография [litres]

Я было собирался ответить аббату и даже начал писать ответ, но затем подумал так: в моих статьях содержится описание опытов, которые каждый волен повторить и проверить, а не проверив, их нельзя и защищать; есть в них наблюдения, высказанные предположительно, а не как непреложные истины, а следственно, я не обязан их отстаивать; подумал и о том, что спор между двумя людьми, пишущими на разных языках, может сильно затянуться из-за ошибок в переводе и вытекающих из сего недоразумений – в одном из своих писем, например, аббат почти целиком исходил из неверного перевода, – и решил: авось мои статьи постоят сами за себя, а я лучше употреблю то время, какое остается у меня от общественных дел, на новые опыты, нежели на споры об уже проделанных. Поэтому я так и не ответил господину Нолле и не пожалел об этом, ибо один мой друг, господин Лерой, член Королевской Академии наук, взял это на себя и опровергнул аббата. Моя книга была переведена на итальянский, немецкий и латинский языки, и все европейские естествоиспытатели постепенно склонились к моей теории, предпочтя ее теории Нолле, так что последний еще при жизни остался в единственном числе, если не считать господина Б., парижанина, ближайшего его ученика.

Особенно моя книга прославилась благодаря успеху одного из описанных в ней опытов, проделанных в Марли господами Далибаром и де Лором, а именно уловления молнии из тучи. Этот их опыт привлек внимание повсеместно. Господин де Лор, имевший собственную машину для научных опытов и читавший лекции по этой отрасли науки, взялся повторить то, что он назвал «Филадельфийскими экспериментами». И после того, как они были повторены перед королем и его придворными, смотреть их сбежались все парижские зеваки. Я не буду отягощать мое повествование подробным рассказом об этой важной победе, а также о том, какое огромное удовольствие доставил мне успех подобного же опыта, который я вскоре проделал в Филадельфии с воздушным змеем, ибо описание того и другого можно найти в книгах по истории электричества.

Доктор Райт, английский естествоиспытатель, будучи в Париже, написал своему знакомому, члену Королевского общества, о том, каким уважением мои опыты пользуются у заграничных ученых и как их удивляет, что в Англии моим работам уделено так мало внимания. После этого общество вернулось к рассмотрению писем, ранее прочитанных на заседаниях, и знаменитый доктор Уотсон составил их конспект, включив в него и все то, что я послал в Англию позднее, и сопроводив похвальными словами по моему адресу. Конспект этот был напечатан в их «Трудах», а после того, как несколько членов общества в Лондоне, и в первую очередь весьма искусный доктор Кантон, проверили опыт с уловлением молнии из тучи при помощи заостренного металлического прута и оповестили о своем успехе, общество с лихвой искупило то пренебрежение, какое вначале мне выказало. Без каких-либо просьб с моей стороны я был избран членом, да еще освобожден от уплаты вступительного взноса, составлявшего 25 гиней, и с тех самых пор бесплатно присылало мне свои «Труды». Кроме того, они присудили мне золотую медаль имени сэра Годфри Копли за 1753 год, и президент лорд Мэнсфилд произнес по этому случаю прекрасную речь, всячески превознося мои заслуги.

Означенную медаль Королевского общества привез в Америку наш новый губернатор капитан Денни и вручил мне на приеме, устроенном в его честь нашим городом. Он весьма учтиво выразил свое почтение ко мне, упомянув, что уже давно обо мне наслышан. После обеда, когда собравшиеся, как было заведено, занялись напитками, он увел меня в другую комнату и сообщил, что его друзья в Англии советовали ему со мной подружиться, поскольку я, мол как никто способен дать полезный совет и всячески облегчить его труд по управлению провинцией, что он поэтому превыше всего уповает на взаимное понимание между нами и со своей стороны обещает помогать мне по силе возможности; распространился он и о том, как сердечно расположен к нашей провинции владетель и как хорошо будет для всех, и в частности для меня, если противодействие, которое так давно встречают его начинания, будет прекращено и между ним и нашим народом восстановится мир и единодушие; а этому, по его мнению, никто не может содействовать лучше меня, и я вправе рассчитывать на соответствующее признание и вознаграждение и проч. и проч. Гости, заметив, что мы долго не возвращаемся к столу, прислали нам графин мадеры, которой губернатор отдал должное, после чего его просьбы и посулы еще умножились.

Мои ответы сводились к следующему: что деньгами я, благодарение богу, обеспечен, так что в милостях землевладельца не нуждаюсь, а как член Ассамблеи и не имел бы права их принимать; что личной вражды я к владетелю не питаю и что, если меры, им предложенные, покажутся мне направленными на благо народа, буду поддерживать и проводить их в жизнь всеми доступными мне средствами; а в прошлом мое противодействие было вызвано тем, что предложенные в свое время меры явно предусматривали пользу для владетеля в ущерб интересам народа; что я весьма обязан ему (губернатору) за выказанное мне уважение и сделаю все, что в моих силах, чтобы облегчить ему исполнение его должности, однако надеюсь, что он не привез с собой тех же злосчастных инструкций, что так затрудняли работу его предшественника.

На это он в тот раз ничего не ответил, но как только ему пришлось иметь дело с Ассамблеей, прежние разногласия снова всплыли, споры возобновились, и я, как и прежде, оказался среди самых горячих их участников, поскольку составлял сначала просьбу о том, чтобы инструкции были нам сообщены, а потом и замечания по ним; все это можно прочесть в отчетах тех лет и в «Историческом очерке», который я позднее опубликовал. Но личной неприязни между нами не возникло, мы часто встречались. Он был хорошо образован, повидал свет, и беседовать с ним было интересно и приятно. От него я, между прочим, впервые узнал, что мой давнишний приятель Джеймс Ральф жив до сих пор, что в Англии он считается одним из лучших писателей на политические темы, перо его было использовано в споре между королем и принцем Фридрихом, и ему пожалован пенсион в сумме 300 фунтов в год; что как поэт он ценится невысоко, после того как Поуп высмеял его в «Дунсиаде», но проза его получила широкое признание.

Когда Ассамблея наконец убедилась, что владетели не перестанут связывать губернаторам руки инструкциями, несовместимыми не только с народным благом, но и со службой короне, она решила обратиться к королю с петицией касательно их и возложила на меня поручение – отправиться в Англию, где подать эту петицию и отстаивать ее. Незадолго перед тем Ассамблея представила губернатору проект об ассигновании 60 000 фунтов на нужды короны (из них 10 000 фунтов должны были поступить в распоряжение лорда Лаундона, командовавшего тогда английскими войсками), и губернатор, сообразуясь с полученными инструкциями, наотрез отказался его утвердить.