Андрей Ветер - Кино без правил

– Сбрасывай одеяло… Переползай ко мне… Бери меня руками… Ложись… Раздвинь ноги… Плохо! Давай повторим…

То и дело Наташа начинала смеяться. Не в голос, не громко, но у неё на лице расплывалась улыбка, с которой справиться не получалось, затем всё тело начинало мелко трястись от беззвучного внутреннего хохота. В ответ на её вытянувшиеся от уха до уха губы я злился, прикидывая в голове, попадёт это неуместное выражение в кадр или нет, бежал смотреть, что получилось на плёнке.

Чтобы продолжить съёмку с того же ракурса, приходилось менять крупность. Я снова выстраивал кадр и возвращался на свою актёрскую позицию. При этом я был без штанов. С эрекцией. Жаль, что никто не заснял нашу работу со стороны. Как только мы продолжили, я понял, что «костёр» совсем угас и пришлось разжигать его заново. Опять перебежки от любовного ложа к видеокамерам и обратно. Наташа хихикала, лёжа на пушистых шкурах, а я срезал новые куски воска со свечей и складывал их в банку для «костра».

– Продолжаем…

И мы продолжали…

Через несколько дней обнаружилось, что кадр, где девушка заплетала косичку получился слишком тёмный, пришлось переснимать Наташу (уже без декораций, просто на фоне тёмной двери, при свете того же «костра»). И ещё доснимали отдельно женскую грудь, потому что женская рука, перехватившая мою руку, вывалилась из кадра на крупном плане (я же не смотрел в камеру во время съёмки, а мы не лежали в кадре неподвижно), и в другой день я заснял другую женщину. И крупный план женских ног, между которыми проникает мужская рука, тоже пришлось доснимать позже, потому что требовалось выставить свет, схожий со светом в следующем кадре, где рука превращает влагалище в глину. Поэтому ноги тоже «взяты» у другой девушки. Словом, моя любовница в этой сцене состоит из разных людей, она составлена в единое целое, как пазл из разрозненных кусочков, но никто этого не заметил…

В кино меня больше всего привлекает изменение действительности. В литературе такого нет, потому что в литературе всё построено на воображении. Литература интерактивна: писатель сочиняет и отдаёт сочинение читателю, предлагая ему не готовую картинку, а некий словесный код, который расшифровывается каждым человеком по-своему. Читатель сам строит из этого кода окончательное изображение для себя. Писатель лишь рассказывает читателю, что надо увидеть, но окончательную картинку создаёт читатель. В кино режиссёр предлагает законченный вариант. Что сделано, то сделано. Режиссёр всегда ставит зрителя в жёсткие рамки: вот действующие лица, вот пейзаж, вот голос, вот свет. Конкретика во всём. И эта сторона киносъёмочного процесса нравится мне больше всего. Создавать мир, видоизменять существующий до неузнаваемости – вот настоящая магия.

Когда я показываю друзьям место, где снята та или иная сцена, они не верят, что можно простейшими подручными средствами настолько всё переделать за пару часов. Наша квартира была настоящим маленьким Голливудом, но при этом она оставалась обыкновенной квартирой, где мы жили в течение многих лет. Любовная сцена с девушкой у костра снималась в той же комнате, где снималась моя встреча с Бородачом в салуне. Там же снималось многое другое для более ранних фильмов.

Кинорежиссёр – великий лжец. Призвание кинематографа – обманывать.

Я не сторонник тех фильмов, где ставка делается на компьютерную графику, потому что графика – это иное искусство. Сочетание живых актёров и живой декорации с рисованными персонажами и фоном редко получается удачным. Компьютерная графика всегда режет мне глаз, потому что её много. Режиссёры нового поколения и продюсеры, не смыслящие ничего в искусстве, ставят перед собой единственную задачу – ошеломить зрителя. И пытаются сделать это не глубиной материала и мысли, не изяществом режиссуры и актёрской игры, а грандиозными спецэффектами. Огонь и кровь уже давно не вмещаются в пространства не только квартиры, но и улицы. Теперь сметаются целые города, ураганы и ядерные взрывы одним махом уничтожают целые континенты. И всё это – компьютер. Если раньше компьютерные вставки лишь дополняли живое изображение, то теперь живое изображение дополняет компьютерную графику. Но все компьютерные усилия не делают фильм лучше.

Великая иллюзия создаётся маленькими хитростями, а не большими рисовальными программами. К сожалению, мода, на которую в первую очередь падки люди усреднённого мышления, делает своё: из кино уходит актёрская игра, её заменяет нервное движение камеры и стремительный монтаж. Поскольку большинство фильмов лишено идеи, актёры произносят формальные фразы, сюжеты условны и хромают на обе ноги, режиссёры делают ставку на активность изобразительного ряда, чтобы не дать зрителю уснуть…

Мне нравятся фильмы, где всё просто и всё настоящее. Но я понимаю, что начинающему режиссёру хочется испробовать все возможности современной технологии кинопроизводства. Хороший диалог не нуждается в компьютерном обрамлении, потому что несёт зрителю мысль. Отсутствие мысли заставляет прибегать к техническим ухищрениям. Отсутствие вкуса и таланта приводит к тому, что автор пытается обмануть не столько зрителя, сколько себя самого, убеждая, что новые технологии – это и есть искусство. Когда у художника не хватает мастерства, чтобы нарисовать качественный портрет, он начинает рисовать квадраты и объявляет это «новым словом в искусстве».

В кино мне нравятся живые люди, живые глаза, живые жесты. Я любуюсь ими. Восхищаюсь лицами, интонациями, движением. Восторгаюсь изысканностью изображения, которое не навязывает мне своей изысканности, а кажется естественным и простым. Кинематограф последних лет занимается в основном демонстрацией своих технических возможностей, уходя всё дальше и дальше от искусства.

***

У меня были сняты две сцены, которые я хотел смонтировать. Если смонтированные сцены убедили бы Юру Котенко, то он помог бы с остальными актёрами.

Арендовав во ВГИКе аппаратную нелинейного монтажа, я приступил к работе и в тот же день понял, что потрачусь до последней копейки, но не добьюсь нужного результата. Я привык работать неторопливо, а здесь – почасовая плата. Монтажёр не мог сделать ничего с первого раза. Приходилось объяснять снова и снова. Время уплывало, пожирая то немногое, что лежало у меня в кармане. Это был удар ниже пояса.

Домой вернулся в подавленном состоянии. Денег потрачено уйма, а смонтированные сцены не удовлетворяли меня.

Долгие размышления привели меня к мысли о покупке своего монтажного компьютера. Сколько бы он ни стоил, это получится дешевле, чем арендовать аппаратную с монтажёром. Так у меня появился новый и по тем временам мощный компьютер с программой для монтажа. Я принялся осваивать её.