Андрей Ветер - Кино без правил

Как выяснилось на съёмках, Байкер безумно боялся лошадей. Эпизод, где он убивает Человека-Птицу, вывел меня из себя. Байкер не осмеливался приблизиться к лошади. Мощный, бородатый, создающий ощущение грубой силы, он сник, стоя возле лошади. На его лице застыла вымученная улыбка. Он даже не мог пройти несколько шагов, ведя её под уздцы! Он паниковал! А ведь об этом следовало сказать раньше, потому что в сценарии были эпизоды, где он должен ехать верхом…

Два года подряд мы пытались снять смерть Бородача. Начало эпизода было снято в Битцевском парке, неподалёку от нашего дома, а заключительные кадры необходимо было сделать в индейском стойбище: Бородач бьётся в руках дикарей, его волокут по земле и дружной толпой забивают до смерти. Поскольку начало было снято, продолжать эпизод надо было в тех же самых одеждах. Однако на Пау, где намечалась съёмка, Саша Байкер приехал совсем в другом костюме. Съёмка не состоялась. На следующий год (!) повторилось то же самое. Повлиять на Байкера не удавалось. Он обещал одно и делал другое. Позже выяснилось, что он безумно пил, но по его голосу, разговаривая с Сашей по телефону, я не мог понять этого и долго и подробно объяснял ему, что надо взять и что мы будем делать. Встретившись с ним на Пау, за сотни километров о Москвы, я обнаруживал, что он не помнил ни слова из нашего разговора.

Это лишь крохотные примеры из множества причин, по которым «Юхаху» не удалось сделать так, как того требовал изначальный замысел. Не следует забывать и о том, что занятые у меня «актёры» не получали денег и чувствовали себя свободными от каких-либо обязательств. Даже собрать всех вместе тоже было делом нелёгким, потому что все были загружены на работе и в семье. Съёмки происходили не регулярно, а от случая к случаю, что губительно отражалось на творческой атмосфере. Ни администраторов, ни костюмеров, ни гримёров, ни транспорта. После хорошо налаженного съёмочного процесса на телевидении, к которому я привык, мне уже с трудом давалась работа в режиме любительского кино. Вдобавок грянул дефолт, многие остались без работы, без средств. О каком доморощенном кино могла идти речь! Всё вокруг разваливалось. Толстый специализированный российский журнал о мировом кино «Видео-Асс» разместил на своих страницах мою статью про «Юхаху» и в тот же месяц прекратил своё существование. Рухнувшая экономика оставила без денег больше половины страны, многие потеряли веру в будущее. Я тоже не знал, что делать. И я сдался. Отснятые кассеты легли на полку. Я благополучно забыл про них и про «независимое» кино, несмотря на роившиеся в голове замыслы.

Просившиеся наружу идеи годились разве что для Голливуда. Масштаб, размах, наглость, натурализм – для отечественного кинематографа всё это было неподъёмной задачей, а уж для любительского кино и подавно. Но поскольку замыслы требовали выхода, пришлось превратить их в литературу.

Так я повернул неожиданно для самого себя в новое русло и стал писать книги. Теперь мне не требовались актёры, декорации, производственная база. Никакой финансовой зависимости. Всё отныне зависело лишь от меня самого. Если я хочу, чтобы произведение получилось богатым, я должен наполнить его богатством мысли и речи. Меня не ограничивало даже время, поскольку я работал для себя, а не на заказчика.

Чтобы закончить историю с «Юхахой», скажу, что я собрал-таки фильм в 2003 году, несмотря на отсутствие большинства сцен и эпизодов. Пришлось переложить всю тяжесть сюжета на закадровый голос, который я решил пустить чуть убыстренно. Такое техническое решение позволило придать «Юхахе» некоторую несерьёзность, ибо о сёрьёзности этого фильма, о глубокомысленности, о весомости говорить не приходилось. Я увеличил скорость воспроизведения авторского голоса примерно в два раза. Когда за кадром говорит Буратино, зритель должен понимать, что ему предлагается нечто лёгкое, нечто вроде беззаботного полёта на невесомых крыльях сквозь множество серьёзных тем. Таким образом я фактически просил зрителя воспринимать «Юхаху» как развлечение, но в действительности это была попытка вывернуться из неудачного опыта, из последнего моего опыта самодеятельного игрового кино. Мне удалось не выбросить в корзину потраченное время и хоть каким-то образом воплотить мою задумку в законченную форму. Кроме того, «Юхаха» – теперь ещё и память о том времени, память о тех людях, память о многом.

***

Меня ни разу не душила радость, когда я завершал фильм. Причина проста – я делал полуфабрикаты. Нет ни одного фильма эпохи «параллельного кино», про который я мог бы сказать, что я сделал именно то, что хотел. Всякий раз я получал только то, что смог сделать, а не то, что хотел. Разве такие результаты могут радовать?

Добравшись в этих воспоминаниях до «параллельного кино», я извлёк из шкафа пыльную кассету VHS и включил «Вспоминая себя». Первое, что резануло – мой голос. Он ужасен! Хорошо ещё, что в фильме звучит несколько разных голосов. Но мой – чаще остальных. Отвратительное чтение, много театральщины, манерности в интонациях. Этот же голос звучал в других моих фильмах, громче всего в «Пересилии». С приходом цифровых технологий я смог выправить неопрятность некоторых кадров, выровнять световой баланс, отрезать лишние сцены, но я ничего не смог сделать с моим голосом…

Что было, то было.

Был путь.

Были устремления.

Была энергия.

«Искусство – это то, что позволяет обернуться, увидеть Содом и Гоморру и не умереть», – сказал Жан Люк Годар. И я счастлив, что мне довелось быть хоть и крохотной, но всё-таки частью удивительного и таинственного процесса, называемого Искусством.

Павильон на дому

(Статья из журнала «Видео-Асс», 1998, №42)

Я обожаю кино, люблю его страстно. Но сегодня, несмотря на стремительно растущее качество кино-, видеотехники и неугасающее мастерство лучших актёров, я перестаю ему верить. Слишком много огня при взрывах гранат, слишком много кровавых фонтанов при попадании пули в тело, слишком много хорошо произнесённых, но пустых по своей сути слов, которыми персонажи как-то сразу убеждают друг друга во всём. Слишком качественно исполнены слишком дешёвые штучки. Нужны, на мой взгляд, иные подходы, и один из них я пытаюсь реализовать.

Оборачиваюсь к старому, чёрно-белому кинемато shy;графу, сопровождаемо shy;му тарахтением неуклюжего проектора и пья shy;ненького тапёра. Мне всё больше и больше начинают нравиться его герои, рывками расхаживающие по пыльному эк shy;рану, беззвучно кричащие друг на друга под пояснения титров и по shy;тешно заламывающие руки, выка shy;зывая бурные страсти. Я вижу в тех фильмах куда больше подлинности, чем в сегодняшних, где кадры кишат многоцветным натурализмом, который авторы пыта shy;ются выдать за откровения. Похо shy;же на то, что новые технические возможности вытесняют режиссе shy;ров из режиссуры. Спецэффекты превратили кино в компьютерное искусство. Но компьютер – не ки shy;нематограф, равно как кинемато shy;граф – не театр, а живопись – не фотография.