Андрей Ветер - Кино без правил

Меня будто околдовали. Я вслушивался в себя, вчитывался в текст, всматривался в возникавшие передо мной образы и понимал, что живший во мне мой двойник, которому выпадало счастье испытывать на себе все мои фантазии, рвался в ту атмосферу, в девственную природу, в индейскую палатку, пропахшую дымом, чтобы там, в мерцающем свете углей, притронуться к обнажённому женскому телу и ощутить на себе прикосновение её рук. В какой-то момент мне стало ясно, что любовную сцену в индейском жилище надо экранизировать. Она не получится такой, как в моём воображении, будет даже совсем другой, принципиально иной, но я должен показать такую любовь – не в изысканной спальне, а возле первобытного костра, на звериных шкурах.

К тому времени я уже избавился от режиссёрских амбиций и не собирался заниматься кино. Но как инсценировать любовь в палатке туземцев, если не делать фильм? Значит, надо всё-таки придумать фильм.

Сексуальная сцена в кино, согласно моим ощущениям, не могла быть просто сексуальным актом, её необходимо было превратить во что-то особенное. Но во что можно превратить секс, не зная, какое место он займёт в ещё несуществующей истории?

Я прокручивал ещё не снятый эпизод в уме, внимательно следил за руками, ногами, разглядывал их сквозь языки огня, погружал их в темноту, когда пламя угасало, и внезапно увидел, как мужские пальцы не просто погружаются в женское лоно, но начинают разминать его, как гончар разминает глину. И тут я понял, что плоть женщины, порождающая жизнь, должна стать глиной, рождающей легенду и персонажей легенды. Каждый из нас носит в себе тысячи настроений, тысячи характеров, и это можно изобразить тысячами разных способов… Было бы здорово вытянуть из её лона персонажей фильма! Но как это сделать? Да и персонажей никаких пока не существовало.

Ждать я больше не мог и соорудил в комнате декорацию индейского жилища: угол комнаты покрылся мехами и кожей, появились замшевые сумки и круглый индейский щит, нарисованный на бумаге. Вторая половина комнаты осталась прежней: журнальный столик, телевизор, кресло, дверь на балкон. Долго размышлял над тем, как развести в квартире костёр, и придумал: в металлическую посудину наложил куски парафина, набросал бумагу и мелкие веточки и поджёг. Горело хорошо и долго. Когда требовалось потушить «костёр», посудина накрывалась куском фанеры, доступ воздуха прекращался, пламя мгновенно затухало, а помещение наполнялось густым белым дымом.

Теперь предстояло решить, кого пригласить на роль индеанки.

Незадолго до этого мы снимали передачу для программы «Speed-info», где я познакомился с несколькими актрисами из эротического театра пластической драмы. Одна из них запомнилась мне своими руками. Я обожаю красивые руки. Если женщина не может похвалиться симпатичным личиком, но у неё красивые руки, то эти руки делают её в моих глазах красавицей. Лена обладала не только великолепными руками, но и хорошей фигурой. Вдобавок черноволосая. И плюс к этому привыкла выступать нагишом. Но понять мой замысел до конца она не смогла.

– Что же я всё-таки должна делать? Вы говорите, что секса не будет, но всё должно быть по-настоящему. Что же будет по-настоящему?

– Мне нужны прикосновения.

– Прелюдия к настоящему сексу, – уточнила она.

– Да, но секса потом не будет.

– Ну ладно. Только давайте снимем поскорее, потому что я выхожу замуж. Потом я не смогу сниматься. А сколько я получу за работу?

Я сказал, что мы договоримся. Сам же впервые задумался о деньгах. Мы (я и мои верные товарищи) всегда снимали кино по-дружески, то есть бесплатно. Мы помогали друг другу. Мы не работали, а развлекались. Нам было интересно, весело. Никто никогда не заговаривал о деньгах, мысль о них казалась дикой. Но то было давно. И то были друзья. Теперь я приглашал постороннего человека, приглашал работать. На дворе стоял 1998 год, народ погружался в омут капитализма, денежный вопрос всегда плавал на поверхности. И я понял, что снять без денег ничего не получится. А денег не было.

Кино – это всегда деньги. Даже маленькое кино требует денег. А уж костюмированное, с лошадьми, салуном, перестрелкой – о создании такого кино, не имея в кармане ни гроша, мечтать мог лишь витающий в облаках фантазёр. Но зерно замысла уже попало в мою беспокойную голову, и я принялся за дело.

Женщина для любовной сцены?

Кто-то из приятелей привёл одну девушку, кто-то пригласил другую, но они не соглашались, боялись.

– Где это покажут? Куда это пойдёт? – расспрашивали они. – Нет, это, конечно, интересно, но вряд ли я смогу…

И вдруг в гости к нам пришла Наташа. Лет десять назад она была моей лучшей моделью, выразительной, многоликой. Главное – исполнительной. Она верила мне. В творческом процессе доверие играет важную роль.

– Наташенька! – налетел я на неё, как коршун на цыплёнка. – Помоги снять фильм.

– Какой?

– Пока не знаю. Есть только одна сцена.

– Какая?

Начал объяснять, что ей нужно сыграть индеанку.

– Но у меня волосы светлые, – перебила Наташа.

– Тёмно-русые, – уточняю я и только после её слов начинаю понимать, что индеанку из неё никак не сделать. – Не имеет значения. Будешь белой девушкой, которую индейцы взяли в плен. Дальше придумаю. Словом, ты раздевайся, закутывайся в одеяло, сейчас мы заплетём тебе косички, потом…

Подробно объяснил, как я разденусь перед ней, за какое место она будет меня трогать, за какое я – её. Наташа с недоверием поглядела на мою жену и спросила.

– А Юля где будет?

– Я уйду в соседнюю комнату, чтобы не мешать вам.

– А снимать кто будет?

– Снимать буду я, – решил я.

– Как?

– Увидишь.

– Снимаешь и сам же снимаешься? Но как?

– Увидишь.

Профессиональной видеокамеры у меня не было, пришлось воспользоваться двумя бытовыми: крохотной (размером с диктофон) mini-DV и камерой VHS. Они давали разное по качеству изображение – это очень плохо, они не имели ручной диафрагмы – это вообще ужасно, но выбора у меня не было, хотелось снять с двух ракурсов сразу, чтобы закончить с этим делом поскорее. Однако поскорее не получилось. Первый дубль показал, что освещение я выставил слишком яркое, и бытовые камеры не сумели «прочитать» мерцание костра. Изображение получилось, как в худшем порнографическом фильме – всё залито ярким светом, потому что камеры в автоматическом режиме «подтянули» освещение. Никакой мистики, никакого интима. Пришлось выключить лампы и снимать только при мерцании «костра».

Весь процесс выглядел так. Я выстраивал кадр сначала в одной камере, затем в другой, включал их, быстренько занимал своё место возле девушки, и мы начинали игру. Кто не снимался в сексуальных сценах, вряд ли сможет понять, что испытывают актёры, раздевая друг друга перед камерой, лаская друг друга, останавливаясь по команде, продолжая по команде, всё по команде. В нашей же ситуации было ещё забавнее, потому что командовал я.