Андрей Ветер - Кино без правил

В день вылета за мной приехала машина из американского посольства. Водитель русский, на заднем кресле – Нэнси, курировавшая нашу командировку. Приехали в Шереметьево, прошли первый контроль, дальше – служба безопасности американской авиакомпании. И тут мне объявляют, что у меня нет визы. «Как нет визы? Вот же она». – «У вас нет выездной визы»… Мои спутники запаниковали, особенно Торчинский. Пролистали мой паспорт и ахнули: старый образец! Все давно получили новый образец загранпаспорта, в котором выездную визу не нужно ставить, а у меня старый образец, который я получил, выезжая в ГДР, на обложке написано СССР. В такой паспорт необходимо ставить выездную визу. По этому паспорту я уже ездил в Париж и Рим, но туристические агентства, вероятно, внимательнее, чем американцы. Одним словом, пройти на самолёт мне не позволили. Торчинский кричал, чтобы я скорее поменял паспорт, позвонил своему заместителю, велел как можно быстрее сделать мне новый паспорт. Но паспорт был готов только через месяц, когда нашей делегации пора было возвращаться. Техас не смог познакомиться со мной.

Июль 1994

Командировка в Питер на Пау-Вау. Наконец-то я смог заснять стойбище. Ю сказала, что я должен купить видеокамеру для работы, чтобы не зависеть в некоторых ситуациях от «Республики». Сейчас как раз такой случай: отправился в командировку со своей камерой, потому что на целую неделю «Республика» не готова обеспечить меня Бетакамом ради моих индейцев.

Впечатлений – тьма. Их надо как-то вместить в себя.

Январь 1995

В декабре Юлечка попала в больницу, под Новый год сбежала оттуда. Дома стала медленно угасать. Пришлось вызывать скорую. В Боткинскую её привезли, когда уже на последнем волоске висела. Смотреть на неё было страшно.

На ночь я уехал домой. Утром вернулся, а Ю нет в палате. Я решил, что она умерла. Всё опустело во мне и вокруг. Кто-то из сестёр увидел меня, повёл в бокс. Ю лежала там одна, без памяти, ничего не слышала. Ситуация катастрофическая. Врачи разводят руками, говорят, что остаётся только молиться.

Из телефона-автомата позвонил Торчинскому, сказал, что на работу ходить не буду, потому что мне надо жить в больнице. «Можете увольнять, если хотите», – сказал я. Он отнёсся с пониманием: «Сколько надо, столько и оставайся возле жены».

Незадолго до того, как Ю легла в больницу первый раз, я видел сон, где нёс Юльку на руках. Она то ли спала, то ли больна. Передо мной возникает особняк, старое здание с колоннами и куполом. Вокруг царит осень, всюду жёлтая листва. К дверям я медленно поднимаюсь по широким ступеням. Лестница длинная, хотя не кажется такой. Меня встречают незнакомые люди. Я почему-то знаю, что они – врачи. Они говорят мне: «Мы её вылечим». И уносят Ю куда-то.

Всё должно быть хорошо. Но пока всё плохо.

***

Торчинский настаивает, чтобы я поехал с ним в Италию. Я отказываюсь, слишком плохо обстоят дела в больнице. Он продолжает настаивать. Я продолжаю отказываться.

***

Меня перевели в студию «Крестьянском вопрос». Буду работать с Игорем Марьиным. На ближайшие дни намечается какой-то сюжет про колбасу.

***

Поездка с Игорем Марьиным в Тутаев. Романовская овца. Огромное хозяйство. Богатство впечатлений.

Повезло с погодой: отчаянный мороз и отчаянное солнце. Успели снять последний день паромной переправы. Фантастический материал: сначала сияющий день, затем угасающий вечер, а потом глухая тьма, высвечиваемая прожекторами парома. Пар клубился со всех сторон. До сих пор слышу, как за бортом звонко хлюпает ледяная каша.

Фабрика тулупов, шашлыки, дымящиеся чаны с валенками…

Местная администрация устроила нас в пансионате. Мы там жили одни. Однажды вечером появились какие-то люди в ресторане. Официантка осторожно шепнула нам: «Это тутаевские „крутые“». Понимай – бандиты.

Последний рабочий день в Тутаеве закончился часа в три. В деревне нам устроили прощальное застолье: баранина, картошка, домашние солёные огурчики, капуста, водка, дружные песни. Я не мог удержаться и схватил Бетакам: такая картина! Вечером мы пошли в баню, договорились заранее. Банщик мрачно спросил: «С девочками будете?» Мы удивились, почему с девочками, мы просто хотим отдохнуть. Услышав это, он успокоился. После парилки разговорились с банщиком. Оказалось, в прошлом году его дочь была изнасилована и убита бандитами.

Уезжали из Тутаева в полнейшем удовлетворении, увозили с собой потрясающий материал. Остановились на границе города, вышли из машины, поставили на багажник бутылку водки, пили её неторопливо, прощаясь с городом и людьми, оказавшими нам удивительный приём.

Июль 1995

Принял участие в выставке «Четыре ветра. Пути неоязычества». Неожиданно для всех туда приехал Кевин Локк, танцор и флейтист из племени Лакота. Упустить его я не мог, ведь материал прямо для «Голосов». Но Бетакам вырвать на работе не удалось, пришлось снимать на мой «Панасоник». Настроение – окрылённость.

***

Несколько съёмок в центре Святослава Фёдорова. В первую нашу поездку там были «звёзды» журналистики: Сагалаев, Любимов, Пушкина… и я. Никаких съёмок, только разговоры. Я так и не понял, какова цель той тусовки. Для начала нас провели по офтальмологическому комплексу, рассказали о работе, показали операционные. Дисциплина жесточайшая. Операции на глаза – конвейер. Затем был банкет под открытым небом (вино, коньяк, осетрина и всякое прочее). Жирная жизнь. Ощущение показухи. Прикармливание телевидения.

Через пару дней там состоялась масштабная пресс-конференция; меня отвезли, я всё отснял и на ожидавшей меня машине вернулся в «Республику»…

Поездка с Торчинским к Фёдорову на дачу. Огромная конюшня, вертолёт, роскошный строящийся посёлок для гостей Фёдоровского центра на берегу реки. Опять дача… Среди прочего, зашёл разговор о том, что на днях Святослав Николаевич застрелил из пистолета свою овчарку. Собака то ли на ребёнка залаяла, то ли что-то ещё в этом роде, и Фёдоров тут же застрелил её. Объяснил просто: «Сила может быть только у хозяина. Если собака забыла своё место, она не должна жить». Вот такой характер. Кажется, что Фёдоров мыслит только категориями «да» или «нет», без полутонов; он как будто ни в чём не сомневается. Но ведь нет человека, который прав всегда и во всём, человек должен сомневаться, иначе – диктатура, фашизм.

Несколько больших интервью с Фёдоровым, разнообразный визуальный материал: Фёдоров на мотоцикле, на лошади, дома, на даче, в операционной, в окружении знаменитостей… Но для чего? Что делать с этим материалом?

Сентябрь 1995

Работали в Битцах. Съёмка с размахом. Три лошади! Маша Назарова приехала с двумя друзьями. Снимали похищение девушек: они убегали, всадники ловили их и бросали на седло. Девушек могли запросто затоптать, профессиональных каскадёров у нас не было. Ребята сказали, что справятся, и я поверил.