Николай Хохлов - Патрис Лумумба

— С помощью двадцати пяти тысяч моих солдат я могу управлять Конго, если захочу и если потребуют обстоятельства...

Оратору было невдомек, что конголезскими солдатами уже никто не управляет: они выходили из подчинения и бельгийцев и африканцев. 4 июля национальное радио Конго передало отредактированную Кашамурой статью об отмене расовой дискриминации в армии. Солдаты наконец почувствовали, что они не забыты и что их судьбой начинает интересоваться новое конголезское правительство. Они собирались в группы, вызывали бельгийских офицеров для объяснения. Организовывались стихийные митинги, чего никогда раньше не было. Наутро Эмиль Янсенс прибыл в военный лагерь Леопольда, расположенный на окраине столицы. Он выступил в солдатской столовой, вмещающей более пятисот человек. Речь его отличалась лаконизмом.

— Я разговариваю с вами как солдат с солдатами. Я никогда вам ничего не обещал и не обещаю. Армия, которой я командую, останется точно такой же, какой она была до сего времени. Я запрещаю вам заниматься политической болтовней. Заподозренные будут уволены из военно-полицейских сил.

Чтобы высказанная мысль в ее генеральской обработке дошла до каждого конголезского солдата, Янсенс подошел к доске, взял кусочек цветного мела и написал: «До независимости равно после независимости». Офицерам он отдал приказ, чтобы они провели свои подразделения мимо этой доски и объяснили солдатам содержание афоризма колониального полководца...

Реакция солдат была непредвиденной: они потребовали немедленной отставки генерала и бросились к оружейным складам, где уже стояли бельгийские офицеры с парабеллумами и автоматами. Начались митинги. Огонь критики сосредоточивался на тех конголезских лидерах, которые пришли к власти, назначили себе годовое вознаграждение в полмиллиона франков, приобрели виллы и особняки, раскатывают на автомобилях, имеют по дюжине костюмов, одевают своих жен и любовниц в шелка и бархат, дарят им золото и жемчуг...

Солдаты в Нижнем Конго восстали. В тисвильском военном лагере Гарди конголезские военнослужащие захватили склад с вооружением. Отряды солдат из Тисвиля, Кизанту и Матади направились в Леопольдвиль. Колеблющаяся часть солдат осталась в казармах. Участники похода не были вооружены: в их руках были поясные ремни, палки и велосипедные цепи. Все Конго облетела фраза, сказанная каким-то солдатом: «Мы сошьем себе одежду из кожи европейцев». К ней прибавилась и другая, столь же крылатая, тоже приписываемая солдатам: «Мы так давно не убивали белых...» Назревал погром — бессмысленный и беспощадный.

Солдаты избрали «руководящий комитет». Два обстоятельства сдерживали разгул вышедшей из-под контроля солдатской массы: боязнь высадки бельгийских парашютных частей и слухи о возможном прибытии «коммунистических дивизий». В Леопольдвиле распространился слух о том, что советские военные корабли уже стоят в устье реки Конго...

4 июля Патрис Лумумба созвал пресс-конференцию, на которую были приглашены все иностранные корреспонденты, прибывшие на торжества по случаю провозглашения независимости Конго.

— Мы не коммунисты, — заявил он, — не католики и не социалисты. Мы являемся африканскими, конголезскими националистами. Конго — суверенная держава, и она сохранит за собой право дружить со всеми в соответствии с принципами позитивного нейтралитета. Я взываю к здравому смыслу всех конголезцев и европейцев, проживающих в нашей стране. Давайте выберемся из области провокационных слухов и встанем на реальную конголезскую землю, где полно неразрешенных проблем, ждущих нашего компетентного вмешательства.

Солдаты окружили резиденцию премьер-министра и потребовали, чтобы Лумумба выступил перед ними. Он вышел к солдатам. На него обрушился град вопросов. Кто сейчас командует конголезскими войсками? Если политические лидеры с низшим и средним образованием заняли посты министров, то почему солдаты не могут стать офицерами? Почему новое правительство не открывает военные школы? Лумумба долго не мог начать: раздраженные солдаты подходили к нему с кулаками и грозились «разогнать всех политиканов». Речи так и не получилось: премьер-министр выкрикивал отдельные фразы, с кем-то спорил, с кем-то соглашался. С трудом он выбрался из толпы и уехал в парламент.

Никто тогда и не заботился о кворуме: случалось, что парламент собирался по нескольку раз в день. Времени не было на детальное обсуждение сложившейся ситуации. Депутаты сената и палаты представителей получали отпечатанные выступления, которые признавались одобренными магическим большинством, и разъезжались по городу. Депутаты от мелких партий и независимые редко появлялись во Дворце Наций. Но 6 июля Лумумбе удалось выступить: в зале сидело много народу. В своей речи Лумумба признал законность солдатских претензий, чем сразу же дезавуировал генерала Янсенса, призывавшего двинуть «верные войска» против бунтовщиков. Лумумба заявил о смещении Янсенса с поста командующего Национальной армией Конго. Вопрос о бельгийских офицерах, сказал Лумумба, будет рассмотрен парламентом в самое ближайшее время. Он обещал повысить денежное довольствие солдатам и, как министр обороны, обнародовал приказ о присвоении военнослужащим сержантских и офицерских званий.

Во второй половине дня Лумумба совещался с Жозефом Касавубу. Премьер-министр предлагал африканизировать конголезскую армию, назначив командующим африканца.

— Но у нас нет ни генералов, ни старших офицеров, — заявил Касавубу. — Не можем же мы поставить во главе огромной армии малограмотного сержанта, который и это звание получил вчера? Не обратиться ли -нам к Юлу? Он пришлет нам французского полковника или генерала.

— Бельгийца заменим французом! Нет, это не выход из положения. Я предлагаю назначить командующим Виктора Лундулу.

— Кто таков Лундула? — спросил Касавубу.

— Он был санитаром в «Форс пюблик», принимал участие в боевых операциях. Сейчас он мэр города Жадовиля. Состоит в партии БАЛУБАКАТ.

— Откуда ты его знаешь?

— Он мой родной дядя, — ответил Лумумба.

Касавубу многозначительно улыбнулся.

— Хорошо, пусть будет так, я не возражаю, — продолжал Касавубу. — В начальники штаба новому командующему я предлагаю Жозефа Мобуту. Он знает службу и армейские порядки.

Правительство назначило специальную комиссию, которая вступила в переговоры с солдатскими парламентерами. Бунтовщики, распоясанные, без головных уборов, зачастую во хмелю, получали новые важные назначения и отправлялись из Дворца Наций, из особняков министерства, неся в карманах удостоверения, отпечатанные на старых бельгийских бланках. Касавубу сам назначил унтер-офицера Коколо, родом из Баконго, начальником военного лагеря Леопольда.