Николай Хохлов - Патрис Лумумба

Томас Канза писал после смерти Лумумбы: «Мы называем лумумбизмом идеал, который поставил перед собой Лумумба, и путь, следовать которому он советовал, чтобы достигнуть этого идеала. Лумумбизм появился в Конго, но его влияние распространилось за пределы этой страны. В наши дни идеи Лумумбы известны всей Африке. Патрис Эмери Лумумба стал символом для всех националистов, для всех революционеров... Не будет преувеличением сказать, что лумумбизм олицетворяет во всем мире борьбу за освобождение народов, и Патрис Лумумба является знаменем самого чистого национализма».

Я попытаюсь своими словами изложить все то, что говорил о Лумумбе Антуан Гизенга автору этих строк.

Он отметил, что Лумумба необычайно быстро рос в политическом отношении. Этому способствовали и бурный подъем национально-освободительного движения на африканском континенте, и всемерная поддержка новой Африки со стороны Советского Союза. Так, например, существенно изменились его взгляды на сотрудничество с Бельгией. Изменились уже в ходе самих конголезских событий. До Конференции круглого стола в Брюсселе, и даже после ее окончания, Лумумба отстаивал идею тесного союза с метрополией. Вероломство Бельгии заставило Лумумбу пересмотреть свою позицию. Как известно, премьер-министр был инициатором разрыва дипломатических отношений с Брюсселем.

Гизенга особенно подчеркивал то обстоятельство, что всей своей светлой деятельностью Лумумба возвысил престиж политического лидера Конго и всей суверенной Африки. Лумумба стоял в ряду выдающихся государственных умов современности. Как политический боец он был бесстрашен. А вот эту фразу Антуана Гизенги я записал дословно:

«Меня лично в характере Патриса всегда покоряли две особенности — кристальная ясность его логики и предельно доброе сердце...»

О нем будут говорить как о нашем современнике.

Россия оплакивала трагическую гибель Лумумбы. Герой и мученик увековечен в Москве университетом, названным его светлым и немеркнущим именем. Лумумба живет в молодой Африке ее сокровенной надеждой и мечтой, скорбью и радостью.

Предлагаемая читателю книга писалась не за один присест: много времени ушло на сбор материала. Только спустя десять лет после моей первой поездки в Конго (1960 г.) я предложил издательству рукопись. Все это время образ Лумумбы не покидал автора: как и многих, преждевременный и столь неожиданный уход его из жизни потряс меня.

Мне приходилось много раз встречаться с премьер-министром Конго в его резиденции, в домике, где проживала вся семья Лумумбы, в здании парламента, на многочисленных пресс-конференциях. По случайному стечению обстоятельств осенью 1960 года я следовал за полицейской машиной, в которой сидел арестованный Патрис, вплоть до ворот военного лагеря Леопольда в конголезской столице. В 1961 году через Судан на автомашине добрался до Стэнливиля, где тогда функционировало временное правительство Республики Конго во главе с Антуаном Гизенгой. Преемник премьера рассказывал о Лумумбе, снабдил меня ценными материалами. В этом же городе я посещал отца и мать героя, его родственников: мои блокноты заполнялись их воспоминаниями. Бывал и на родине Лумумбы — в Санку-ру, в Катако-Комбе, Оналуа и других касайских деревнях. Беседовал с вождями — рядовыми и верховными, которые знали Патриса с детства, учились вместе с ним. Записывал пословицы и поговорки батетела — племени Лумумбы. Часами выслушивал легенды, сказания.

С детишками Лумумбы я встречался в Каире, а с Полин — в Дар-эс-Саламе, куда она приезжала по приглашению женского союза Танганьики. Для них Патрис — святыня.

Не доставляет удовольствия вспоминать об этом, но я сидел в леопольдвильской тюрьме «Идола», где когда-то томился в заточении и Лумумба. В тюрьме «Макала», куда потом перевели меня и где я находился несколько недель, познакомился со многими заключенными из партии Лумумбы, с его касайскими земляками. Мы устраивали тайные встречи. Среди узников был и сенатор Джордж Гренфел, близкий друг Лумумбы. О первом премьер-министре Конго много интересного рассказали казненный потом Пьер Мулеле, Унисет Кашамура, Томас Канза. Мои собеседники сообщили массу деталей, подробностей, касающиеся и жизни Лумумбы, и его политической деятельности, его взаимоотношений с другими конголезскими руководителями, лидерами партий.

Однако по разным причинам о некоторых важных аспектах, связанных с арестом Лумумбы и его убийством, в нынешней ситуации писать трудно. Нужна дистанция времени. Лишь со временем появится возможность и опубликовать новые материалы и дать оценку фальшивым «последователям» покойного конголезского премьера.

Должен прямо сказать: при написании книги я подходил к Лумумбе не как сторонний аналитик, вооруженный лишь холодным рассудком, а как человек, влюбленный в своего героя и не скрывающий своих искренних и глубоких симпатий к нему. Признаюсь, мне больно было писать об ошибках и отдельных промахах Лумумбы. Тут автор руководствовался старым русским изречением: «Мертвые сраму не имут...»

В то же время эта книга не только о жизни и деятельности Патриса Эмери Лумумбы: я старался показать и страну, во имя независимости которой отдал он свою жизнь. Одно неотделимо от другого. Конго — Лумумба, Лумумба — Конго: слова поистине — близнецы и братья. Ход событий в самом Конго подтверждает непреходящее значение личности Лумумбы, его идей, его антиколониального курса для судеб страны.

30 июня 1970 года Конго отпраздновало десятилетие своей независимости. Свыше половины этого срока падает на внутренние неурядицы, вызванные грубым вмешательством во внутренние дела республики колониальных сил Запада. Конголезский народ прошел через горнило тяжелейших испытаний. Возвышение и падение самозванных «президентов» и «королей», карательные экспедиции, направляемые против «симба» — львов-повстанцев, высадка в Стэнливиле бельгийских парашютистов, сеявшие смерть и разруху рейды европейских наемников, жестокое преследование сторонников и последователей покойного Лумумбы — все это испытала на себе многострадальная страна. Расстрелы и казни длительное время омрачали конголезский горизонт. Очень многие авторы на Западе ухватились за конголезский кризис лишь для того, чтобы снова, так сказать, на свежем примере, доказать, что «бремя независимости» оказалось не по плечу африканцам, что они неспособны сами навести порядок в собственном доме и научиться управлять сложной государственной машиной.

Однако опыт Конго, одной из труднейших для анализа стран Африканского континента, свидетельствует о том, что у независимого государства нет и не может быть иного пути, кроме избавления от иностранного политического и экономического господства. Иное дело, какие формы принимает это вытеснение, более радикальные или же носящие характер сделки, временно устраивающей и национальное правительство и монополистическую компанию. Правительство Киншасы 1 января 1967 года национализировало скандально известную «Юнион миньер дю О’Катанга», дав ей новое название — «Женераль конголез де мин» («Жекомин»). Конголезская сторона согласилась с предложением бельгийских магнатов о «справедливой компенсации», составляющей около пяти процентов валютных отчислений от всей экспортной продукции «Жекомин» в течение 15 лет. Кроме того, управление переименованной компании доверено на 25-летний срок одному из филиалов могущественной бельгийской компании «Сосьете женераль де Бельжик».