Брюс Дикинсон - Зачем нужна эта кнопка? Автобиография пилота и вокалиста Iron Maiden

Было три часа дня. К шести тридцати я разыскал их студию. Она была оборудована в гараже. Abbey Road, выложенная коробками из-под яиц и отделанная монтажной пеной для шумоизоляции. Для небольшой полупрофессиональной студии она была достаточно хорошо оборудована. Там была небольшая ударная установка, а также множество кабелей, педалей и подставок, через которые нужно было перепрыгивать и перешагивать на пути к вокальной кабине. Я не имел никакого представления о том, как проходит студийная запись. Я понимал, что делает магнитофон, и немного понимал, что делает микшер (он делает микс, верно ведь?). Но о принципах многоканальной записи я понятия не имел.

То что при этом нужно было использовать наушники, стало для меня абсолютно новым. Сведение при помощи мониторов было неизведанной территорией.

Фил сыграл мне минусовку. Я подумал, что его игра тоже достаточно крутая: немного похоже на Питера Грина из раннего Fleetwood Mac с оттенком «The Green Manalishi». Песня называлась «Dracula», а текст ее был выдержан в духе слащавых вампирских историй, но при этом исполнялась она на полном серьезе. Представьте себе фразы «Чувство юмора у меня есть только в яремной вене» и «Ваша шея включена в меню сегодняшнего ужина», произносимые от имени дегустатора, и вы поймете ее идею. Я выучил песню в контрольной комнате и начал петь. Фил наклонился вперед и нажал кнопку для переговоров: «Хм… Сколько у тебя свободного времени?»

– Вся ночь, если хотите, – ответил я.

Я увидел, как он отодвинулся назад, чтобы набрать телефонный номер.

Фил играл на басу, а звонил он своему старшему брату Дату, который играл на барабанах. Все вместе мы переслушивали и обрабатывали записанный материал до четырех утра. Если бы только владелец трехспального полулюкса, которому принадлежал гараж, знал, чему он положил начало той ночью.

– Я думаю, нам стоит создать группу, – сказал Даг.

Больше всего меня поразил тот факт, что у них был потрепанный синий фургон. Днем он развозил посылки, а на ночь превращался в самый экзотический четырехколесный волшебный ковер, доставляя наши веселые души в музыкальный рай, где мы оставались до самого рассвета, а потом возвращались к обычному круговороту повседневных дел вместе с остальной частью человечества. Но прежде чем мы могли засыпать в его бензобак волшебную пыльцу, нам нужно было найти гитариста.

Итак, мы дали объявление в Melody Maker: «Требуется гитарист в профессиональную записывающуюся группу. Хорошие перспективы».

Боже, я был невероятно взбудоражен происходящим. Ущипни себя, Дикинсон, наступают Большие Времена.

Группа Speed больше не была такой же быстрой, как раньше. Все мы разъехались и рассредоточились по всему Восточному Лондону. Занятость на разных работах и география сказывались на нашей творческой активности, и в любом случае наш барабанщик не мог уйти со своей работы в Катфорде. Район Пламстед был в безмерной печали, когда мы отыграли свой последний концерт, но не раньше, чем озадаченная публика увидела, как я потрошу своего Снупи на сцене Народного дворца. Я точно знаю, что они были озадачены, потому что я ясно видел смущение на шести лицах в похожем на гигантскую пещеру зале. Возможно, они подумали, что стали свидетелями какой-то странной арт-инсталляции, или же просто были так же потрясены, как те прохожие, что останавливаются посмотреть на автокатастрофу.

Впрочем, на самом деле мы были совсем не так уж плохи – просто недостаточно хороши.

Даг и Фил жили в довольно шикарном арендованном особняке в Баттерси на юго-западе Лондона. В семидесятых и восьмидесятых арендная плата в этом смысле была в Лондоне вполне доступной, а дома – дешевыми. Один предприимчивый парень, учившийся на социолога, фактически купил квартиру во время учебы в университете, использовав в качестве залога свой грант. Смышленый перец.

Я же сделал с деньгами из своего гранта кое-что совершенно иное. Большую часть я потратил на акустическую систему для новой группы. Она состояла из двух больших конструкций, представлявших собой заключенные в деревянные коробки динамики размером 2 х 15 дюймов. Сверху была вмонтирована пара интегрированных двойных высокочастотных динамиков, которые были обозначены как вспомогательные. Я обзавелся новой микрофонной стойкой – теперь это была золоченая AKG с цилиндрическим штепсельным разъемом на одном конце и штекером на другом. Я был по меньшей мере на полпути в рай.

Однако все это истощило мой банковский счет почти до нуля. Хорошие люди в банке Barclays дали мне чековую книжку, банковскую карту и, как мне казалось, бесплатный овердрафт – именно за счет этого я и кормился. Кроме того, я был повинен в неуплате арендной платы. Я справлялся с этим путем отсутствия дома с 9 утра до 5 вечера, а если меня заставали на месте – прятался за кухонной плитой.

Спустя какое-то время начали приходить письма. На самом деле довольно много писем. «Неважно, – подумал я. – Однажды все это будет в книге».

Тем временем я сел на телефон в том самом роскошном особняке в Баттерси и стал ждать звонков от будущих гитаристов. К третьему дню я потерял желание жить. Если беседы с потенциальными апостолами были похожи на прослушивание гитаристов, то неудивительно, что Иисус вознесся на небеса. Сначала я слушал – а они говорили, говорили и говорили…

Набралось около ста имен, и мы прослушивали их в течение трех дней в репетиционной студии, расположенной над пабом Rose and Crown в Уондсворте. Я делал заметки, касающиеся их историй, их влияний и стилей.

– Что ж, я думаю, я так же хорош, как Джимми Пейдж, может быть, разве что, не так же умен.

– Мне нравится думать о себе, как о смеси Ричи Блэкмора и Моцарта.

– Я думаю, что гитара для меня является как бы продолжением, расширением моей собственной личности.

Фил и Даг наиграли им пару аккордов, от которых нужно было отталкиваться, и мы наблюдали за беспомощными, безнадежными, несчастными, наивными и откровенно сумасшедшими людьми, которые не могли справиться ни с каким музыкальным материалом и не могли попасть в какой бы то ни было ритм, даже в свой собственный пульс.

Под конец третьего дня, после того как я чуть не бросился в отчаянии с моста Альберта в Темзу, появились два блестящих самородка. Обоим было за тридцать, что казалось мне тогда невероятно далеким возрастом. Сначала появился фантастический ирландский парень, который играл в шоу-группах, абсолютный профессионал. Играть музыку для него было как нажать на кнопку выключателя. Но потом пришел Тони Ли. Тони был хладнокровным и харизматичным австралийцем, и когда он играл, на его лице появлялось выражение настоящего блаженства. В плане прически он опережал свое время лет на тридцать. Короче говоря, он великолепно выглядел, и, ребята, как же классно он играл на гитаре.