Брюс Дикинсон - Зачем нужна эта кнопка? Автобиография пилота и вокалиста Iron Maiden

Это была моя версия туалетной бумаги маркиза де Сада.

Удивительно, но в конечном итоге эту книгу выпустило издательство «Сиджвик и Джонсон». Довольно скоро они заказали продолжение. Затем их примеру последовали «Пен Макмиллан», выпустив обе книги в твердом переплете и заключив со мной контракт на издание трилогии.

Прошло какое-то время, прежде чем «Приключения лорда Иффи Ботрейса» увидели свет, но удивительным образом они продались тиражом в 30 000 экземпляров, и внезапно я понял, что теперь передо мной стоит крайний срок для написания продолжения. Учитывая, что я привык набирать текст двумя пальцами, это было серьезное испытание, поскольку я инвестировал в ту самую нелепую штуковину – оригинальный Mac Portable.

Несмотря на свой корпус размером с чемодан, вес, достаточный для наращивания бицепсов, и свинцово-кислотную батарею, мощности которой хватило бы, чтобы запустить двигатель автомобиля Fiat Uno, Mac Portable все равно мог вырубиться через два часа работы. Можно было слегка продлить его жизнь, выключив подсветку, но тогда вы не увидели бы ничего, кроме яркого солнечного света.

Он был хорош разве что для людей, страдающих дальтонизмом, поскольку там были только черный и белый цвета. Отправляясь в поездку, всегда приходилось делать выбор, что брать с собой: компьютер или одежду, поскольку и то и другое вместе в багаж не помещалось.

Как и все, что Macintosh делали в восьмидесятые годы, он был создан только ради стиля и не имел ничего общего с практичноетью. Даже когда я плелся вверх по лестнице, таща свой наносящий вред позвоночнику приборчик, меня останавливали восхищенные прохожие.

– Это что, портативный Мае? – спрашивали они с таким видом, словно хотели прикоснуться к священной реликвии.

– О, да, это он, черт возьми, – отвечал я. – Не хотели бы вы понести его для меня?

Я написал крупные фрагменты сиквела, озаглавленного «Миссионерская позиция», в поездах и в процессе тура, а также во время вечернего чая у себя дома. Спальные поезда я нашел для такого дела особенно полезными. Меня никто не беспокоил, и я не так уж много спал, поэтому можно было тихо нажимать на клавиши в маленьких купе грохочущего сквозь ночь поезда.

Я был настолько взволнован творчеством, когда ехал в спальном поезде Манчестер – Лондон, что даже включил его в список благодарностей на внутренней стороне обложки книги. Не думаю, что кто-либо еще такое делал. Во время туров я всегда старался ездить на таких поездах, если только была такая возможность. До появления «Гугла» я всегда носил с собой карманный справочник с расписанием поездов. Однажды вечером в Лондоне разговор в баре после концерта стал очень утомительным, так что я бросил быстрый взгляд на расписание европейских поездов и увидел, что имеется спальный рейс в Венецию, что казалось мне хорошим местом для пробуждения. Путешествие налегке, с одним лишь рюкзаком, подходит мне просто идеально. Я думаю, что заставляю наших тур-менеджеров хорошенько понервничать. Сами они тем более так думают.

Главной причиной, по которой мне нравились поезда, было время, чтобы в тихой и спокойной обстановке подумать о предстоящем путешествии. Современные поезда, увы, становятся все менее и менее похожими на те, но в самом процессе посадки на поезд все еще есть что-то театральное. Его размер и скорость важны, даже несмотря на то, что интерьер современных поездов представляет из себя смесь пластика с заляпанными кофе подушками, забитыми отбросами мусорными баками и туалетами, по лодыжку залитыми какими-то непонятными жидкостями (лучше не пытаться выяснить).

Однажды в Нью-Йорке я решил сесть на поезд до Нью-Хейвена, прямо к побережью, где у нас должен был быть концерт. Местные поезда были пригородными машинами и не представляли особого интереса, поэтому я выбрал «Амтрак» от станции Пенн, с хорошим локомотивом и маффином с яйцом и сыром в меню.

В два часа дня мы отползли от платформы, но вскоре после этого остановились, да так и остались стоять. В течение двух или трех часов поезд стоял на месте. К счастью, у меня был с собой экземпляр карманного расписания авиарейсов (никогда не выходите из дома, не взяв его с собой), и я обнаружил, что в ближайшее время в Нью-Хейвен можно будет улететь из аэропорта «Ла Гвардия».

Я спросил охранника, что происходит.

– Электричество отрубилось, – сказал он. – Мы ждем дизельный поезд, который доставит нас обратно на станцию Пенн.

Если бы я не попал на тот самолет, то пропустил бы концерт.

– Я должен сойти с этого поезда. Я должен попасть в Нью-Хейвен.

Охранник пожал плечами.

– Еще несколько часов не будет работать.

Этот разговор услышал какой-то молодой парень.

– Ты из Iron Maiden? – спросил он.

– Да.

– Я могу помочь тебе выбраться из этого поезда.

Я застыл на месте, как и вагон, в котором я находился.

– Если правда сможешь вытащить меня из поезда, я тебя проведу на шоу, за кулисы, куда угодно.

Мы подошли к двери, он потянул пару рычагов, и она лениво отодвинулась в сторону, словно говоря нам: «Меня нельзя открывать таким способом, но если вам надо…»

Мы запрыгнули на рельсы, побежали вниз по набережной, перемахнули через металлическую сетку ограды почтового отделения и выбежали на пригородную улицу.

Я подбежал к первому же водителю, которого увидел:

– Далеко ли отсюда «Ла Гвардия»?

– Эй, чувак, да она совсем недалеко.

– Сто баксов, если подбросишь меня и моего друга.

Мы успели на последние два места в самолете, и я добрался до концерта за десять минут до начала.

Тур «Somewhere in Time» однажды закончился, и мы наконец-то снова очутились в Англии.

Я жил в сельской местности или, точнее сказать, более пригородной ее версии, в Бакингемшире, неподалеку от Лондона. У меня был бассейн, поскольку я не люблю плавать, теннисный корт, потому что я не играю в теннис, сад, по той причине, что я не люблю садоводство, и длинные прогулки до ближайшего паба, потому что все, что мне было нужно – это тихая пинта без необходимости ехать в бар и нарушать закон на обратном пути оттуда.

Будьте осторожны в своих желаниях, как говорится.

Там был большой гараж для ярко-красного BMW, на котором я не ездил, и была комната для бильярда – длинная и с деревянным полом, – потому что я не играл в бильярд. Она, однако, была достаточно просторной, чтобы там можно было фехтовать. Поэтому я выбросил бильярдный стол и превратил ее в свою тренировочную комнату.

Примерно в то же самое время в мою жизнь вошел – и остался в ней на следующие двадцать пять лет – очень колоритный венгр, который забрал меня из места, где я не мог отличить свою левую сторону от правой, и повел к победе на чемпионате Британии по фехтованию среди юниоров.