Брюс Дикинсон - Зачем нужна эта кнопка? Автобиография пилота и вокалиста Iron Maiden

Язык играет важную роль в формировании сложных гласных звуков, и немалую часть раннего детства мы проводим, учась говорить и тренировать свой язык. Пение добавляет сложности. Доктор Сибтейн был прав насчет моей гортани – она практически не пострадала. Генератор нот был исправен, но на качество конечного продукта сильно влиял мышечный тонус и пространство в полостях грудной клетки, головы и шеи. Я разработал план репетиций: попою немного, потом несколько дней как следует отдохну и уже потом приступлю к работе вместе с группой.

С того момента, как я узнал, что полностью чист от рака, до момента, когда я начал петь по пять дней в неделю, прошло восемь месяцев.

Я присоединился еще к одному крупному проекту – обучению полетам на 747. Была лишь одна проблема – у нас его больше не было. За два месяца до начала тура Air Atlanta Icelandic потеряла лицензию на использование этих самолетов и любезно вернула нам внесенную ранее предоплату. Офис Iron Maiden бурлил как пчелиный улей. Я сел в самолет и отправился в Исландию. Разговор с глазу на глаз был единственным способом выяснить, что происходит.

Я встретился с генеральным директором и руководителем коммерческого отдела. Мы поладили, и они объяснили свое затруднительное положение. Единственный 747, который они могли гарантировать, отправился бы на списание в США через два дня после шоу в Доннингтоне. Air Atlanta Icelandic работали над покупкой новых самолетов от Air France, но она затягивалась. Вместо того, чтобы нарушить свое обещание, они предпочли отменить соглашение.

Я предложил задействовать самолет только в период до концерта в Доннингтоне. Мы могли оплатить его проводы в последний путь, оставив себе двигатели, поскольку они были в хорошем состоянии. Генеральный директор обещал поговорить об этом с владельцем самолета. Потом у меня был полный алкоголя ужин с коммерческим директором, а на следующий день я улетел обратно. По приземлении я получил СМС: «Сделка подтверждена». Три дня спустя пришло еще одно сообщение: «Сделка с Air France заключена. Все нормально». Можно было вздохнуть с облегчением и заняться другими делами.

Я летал в симуляторе с ветеранами-инвалидами в рамках программы «Помощь героям», а также вернулся в Сараево, где боснийцы заканчивали работу над очень эмоциональным документальным фильмом о моем к ним визите двадцать с лишним лет назад. Саму годовщину я пропустил из-за болезни, но очень хотел помочь им с интервью и съемками.

Иногда мне было трудно вспомнить какие-то события, но потом недостающий фрагмент всплывал в памяти, и мозаика складывалась.

Чтобы летать на 747, мне пришлось устроиться на работу в Air Atlanta Icelandic в качестве капитана, поэтому я сидел дома с ноутбуком и инструкцией по управлению. Я закончил начальные курсы и сдал выпускные экзамены – все отлично. Следующим этапом был симулятор.

Стояла зима 2015 года. Я простудился и был в восторге, ведь это означало, что моя иммунная система работает как часы. Но было странно осознавать, что слизистая оболочка носа еще не полностью восстановилась. Необычно быть простуженным и не иметь при этом насморка.

Это было совсем другое Рождество по сравнению с прошлым годом. Я был благословлен на пребывание в этом мире и, что еще лучше, чувствовал себя живым.

Я вовсю играл в игру под названием «Растолстей-ка», но делал это без любимых пудингов. Большинство вкусовых рецепторов пришли в норму, но те, что отвечали за восприятие сладких блюд, пострадали от радиации сильнее всего. Для человека, который съедал в мини-барах гостиниц весь шоколад Toblerone и обожал копошиться в карамельных соусах и батончиках Crunchie, это стало большим ударом.

Через несколько месяцев память рецепторов вернулась полностью, но желание есть сладкое полностью пропало. Последствием этого было непреднамеренное осознание того, что многие продукты, которые я любил раньше, были ужасны и бесполезны. Я понял, что их вкус был всего-навсего следствием добавления лишней щепотки сахара. Утешение я нашел в том, что вкус овощей, мяса и молочных продуктов был на сто процентов натуральным.

Пиво также стало причиной для беспокойства. На момент, когда я придумывал Trooper, с моими вкусовыми рецепторами все было в порядке. Как я буду проектировать будущие сорта без понимания того, что такое сладость, как я определю, каким должен быть их вкус?

Но тут же я вспомнил о шеф-поваре, у которого напрочь отсутствовало обоняние. Существует множество вкусов и ароматов, с которыми можно экспериментировать, создавая пиво, и сахар там не играет особой роли. Первым испытанием стало наше новое пиво, портер-стаут Red'n'Black. Главный пивовар Мартин Уикс и я засели в мастерской и принялись изобретать новый вкус на основе существующих. Я, признаюсь честно, очень нервничал. Я понял, что могу распознать сладость, просто не могу ее почувствовать. Как бы там ни было, в итоге мы с Мартином пришли к консенсусу. Тонкости текстуры, горечи и продолжительного послевкусия обрели даже большее значение, чем раньше. К счастью, мое любимое пиво Fuller's ESB никогда меня не подводило.

Но пить пиво, конечно, следует подальше от авиационных симуляторов или легковых автомобилей.

Вскоре после Нового года, морозным днем 2 января, я оказался в недавно построенном учебном центре British Airways.

Какой насыщенный год. А если оглянуться еще дальше – какая насыщенная жизнь. От взлетов и падений в школе и университете до самой длинной и быстрой поездки на американских горках – участию в Iron Maiden. Меня часто спрашивают: «Изменил бы ты что-нибудь в своей жизни?» Ответ прост: «Нет». Другой вопрос получше: «Ты совершал ошибки?» Ответить на него тоже легко: «Да, великое множество».

Научиться петь и выступать – это как испытание огнем. Научиться летать можно и в симуляторе, но стать настоящим летчиком можно только с опытом, а опыт приходит после того, как совершишь множество ошибок.

Я встретил инструктора по 747. Мы с ним пошли выпить кофе, а потом подошел мой напарник по симулятору.

– Как твоя слюнная железа после лечения? – спросил он.

Я не мог поверить. «И ты тоже» – еще один выживший. В течение 20 минут мы обсуждали зубы, челюсти, слюну и его любовь к прекрасному шотландскому виски и быстрым автомобилям. Его лечение проходило в менее комфортных условиях. 15 лет назад медицинские технологии были не столь продвинутыми, и его околоушные железы фактически погибли.

Но оба мы выжили – и вскоре занялись более важными вещами, например, 400-тонным летательным аппаратом с запасом топлива в 170 000 литров, которым вскоре предстояло управлять вашему покорному слуге. Разве мог в это поверить тот мальчик из Уорксопа, который завалил экзамены по физике и три раза пересдавал математику? Где-то мой старый дедушка Остин пьет пиво с моим крестным отцом, сержантом Джоном Букером, и, возможно, они подсчитывают, сколько денег потратил каждый из них на пластиковые модели самолетов. Ничто из детства не проходит бесследно.