Дана Борисова - Жизнь под кайфом. Откровенная автобиография

4. Меня переполняло чувство благодарности. Прежде всего к моей любимой Танюше Филимоновой. Она столько времени уделяла мне, разговаривала, купила для меня белье, купальник и трусы, когда я приехала налегке на Самуи. Она моталась со мной по съемкам и во время, и после реабилитации, помогла восстановить утерянный паспорт и выписать из квартиры Рэя. А ведь у нее была своя семья – муж Юра Филимонов и маленький сын Вовочка. Буду всегда бесконечно благодарна этой семье за их строгость и простоту.

5. Я изменила свои мысли. Научилась спонтанности, мышлению от души. Я не желала больше ориентироваться на чувство страха, не хотела думать постоянно: «Ох, как бы чего не вышло».

6. Я научилась наслаждаться каждым моментом своей жизни. Наконец-то научилась жить здесь и сейчас!

7. Потеряла способность волноваться и постоянно трястись из-за мыслей о своем будущем.

8. Перестала интересоваться конфликтными ситуациями и скандалами. А ведь раньше я жила только этим…

9. Потеряла интерес к интерпретации действий и слов других людей.

10. Потеряла интерес к осуждению других людей, а раньше могла сплетничать и злословить за спиной.

11. Я перестала осуждать себя. Этот пункт особенно важен. Раньше я считала себя недостойной, слабой, вечно сгорала от чувства вины или стыда за прошлое. «Что было, то было, – говорю я себе теперь, – что толку страдать? Встала и пошла дальше».

12. Ну и последнее, что я приобрела, – это способность любить и дарить любовь, не требуя ничего взамен. Я сейчас говорю не о материальных благах, хотя раньше я хитрила и выпрашивала подарки в знак доказательства чувств ко мне. Я осознала, что можно любить, пусть и без взаимности, не мучая человека, не посягая на его границы. Любить радостно, благодарить высшие силы за то, что ты способен испытывать это высшее счастье.

Я выздоравливала быстро. Посещала группы, выговаривала накопившуюся боль, радовалась солнцу и океану. Готовилась к тому, что скоро покину эту комфортную и дружелюбную среду и вернусь в агрессивную обстановку, в которой меня поджидают множество испытаний и потрясений.

26 ноября 2017 года я закончила семимесячный курс реабилитации и уехала из жаркого лета Самуи в холодную Москву. Остаться там еще на месяц было моей инициативой. Я хотела быть уверена в себе, в том, что смогу точно выстоять, не поддаться искушениям и никогда не вернусь в шаткий мир иллюзий и зависимостей.

Во всех российских реабилитационных центрах сейчас программа рассчитана уже на год. Ехала я с твердым намерением сохранять трезвость и не срываться больше никогда, а главное, я, конечно, хотела как можно быстрее вернуть дочку, но шансов на это было мало.

За пять месяцев до этого, находясь в центре, я узнала, что из-за моего образа жизни суд постановил, что Полина должна постоянно проживать с отцом. Я не была лишена родительских прав. Это даже не обсуждалось. Но промежуточный суд на тему определения порядка общения с дочерью я проиграла. Мы с Полиной тогда как раз уехали отдыхать на Крит. И меня не было в зале суда…

Ситуация усугублялась тем, что я понятия не имела, по какому адресу проживает мой бывший муж. За все семь месяцевя видела Полину только один раз – двадцать седьмого августа, в день ее рождения. Я прилетела на два дня в Москву для съемок в программе Леры Кудрявцевой «Секрет на миллион». Дозвониться я смогла только отцу Максима, отставному генералу. На мою робкую просьбу привести Полину хотя бы на пару часов в мою гостиницу генерал ответил отказом. Он попросил, чтобы я не беспокоила семью, так как у них уже были планы на праздники. Я задыхалась от гнева, отчаяния и обиды. Канал «НТВ» на два дня выделил мне машину, и на ней я рванула в опеку. Вся в слезах стала умолять работающих там женщин мне помочь. Сотрудницы опеки меня сразу же узнали, на тот момент историю звезды-наркоманки не знал только глухой или слепой. Женщины пошли мне навстречу и с городского телефона набрали Макса. Одна из сотрудниц объяснила ему, что мать в день рождения имеет полное право увидеться с дочерью хотя бы на час. Макс забормотал, что в день рождения встретиться невозможно, но пообещал привезти Полину на следующий день ко мне в гостиницу.

Я ждала их с самого утра и безумно волновалась. Не могла поверить, что спустя столько времени я увижу милые глазки своей доченьки. Я привезла ей из Таиланда недорогой рюкзак ручной работы и куклу. В назначенные два часа я направилась в сторону кафе, на первый этаж гостиницы, со мной была подруга Аня, которая села в другом конце зала, чтобы нам не мешать. Помню, как в дверях появились Макс и Полина. Я кинулась к ним. Мне показалось, что Полина осунулась и похудела, в ее глазах читались неуверенность и волнение. Мы сели втроем за столик, Полина рядом с Максом, я – напротив. «Ну что, психолога с собой притащила?» – недовольно покосился Максим в сторону Ани. Я ответила, что Аня – вовсе не психолог, а моя близкая подруга. Разговор не клеился, Макс сидел с недовольным видом и все время делал Полине замечания: «Не сутулься, не ворочайся. Расскажи, как ты провела лето в Испании». Макс несколько раз в разговоре подчеркнул, что он ее отец и только он несет ответственность за Полину. Сначала я расстроилась, но потом решила схитрить и веселым голосом стала обсуждать с дочкой девчачьи темы, много шутила и рассказывала истории из тайской жизни. Это был верный ход, Полина невольно пододвинула стул ближе ко мне и даже приобняла меня, стала рассказывать о своих летних приключениях и делиться фотографиями…

Два часа пролетели незаметно, Макс посмотрел на часы и сказал, что им пора. Я пыталась договориться с Полиной о встрече на линейке в честь первого сентября, но они, видимо, заранее все обсудили дома, потому что в один голос заявили, чтобы я не появлялась в школе и не позорила их своим сопровождением из журналистов и психологов. Я не стала сопротивляться и пообещала, что не приду. Мне хотелось сфотографироваться с дочкой на прощание, ведь на Самуи я должна была провести еще два месяца. Они сжалились и разрешили мне сделать фото…

Что такое срыв? Ответить на этот вопрос не так просто. В момент появления анонимных групп зависимых людей срыв рассматривался как возврат к употреблению алкоголя или наркотиков. Позже было доказано, что для выздоровления требуется намного больше, чем просто не употреблять вещества. Только в первом шаге на пути к выздоровлению в группах анонимных алкоголиков упоминается алкоголь. В остальных одиннадцати шагах говорится о том, как нужно трезво жить. Программы «AA» и «Эней» направлены на создание хороших условий жизни в трезвости, в них нет советов, как не употреблять. Существуют определенные симптомы, по которым можно понять, что срыв уже начался. Их довольно много, но я опишу те, которые обнаружила у себя самой. Все произошло довольно быстро, и я не успела их отследить и обезвредить.