Бенджамин Мозер - Susan Sontag. Женщина, которая изменила культуру XX века

Эссе состоит из двух частей. В первой части обсуждаются фотографии Рифеншталь людей племени нуба. Вторая часть касается выпущенного в виде дешевой брошюры издания под названием «Регалии СС». Вторая часть эссе не столько связана с Рифеншталь, сколько с нацизмом. Интерес к этой брошюре, писала Зонтаг, «не научный, а скорее сексуальный» [1009]. Несмотря на то что, по словам Зонтаг, собранные в брошюре фото «банальны», фотографии униформ «являются материалом эротического содержания, символизирующим сильную и широко распространенную сексуальную фантазию» [1010].

Довольно странно, что Зонтаг называет брошюру эротической, когда признает, что фото не имеют сугубо сексуального характера. «Именно безобидность практически всех фотографий свидетельствует о силе изображения, это конспект сексуальных фантазий». Точно так же как с заявлением о том, что феминистки снова «вытаскивают» на свет божий Рифеншталь, Зонтаг не приводит никаких доказательств своего последнего заявления, она не объясняет, о каких именно фантазиях говорит и чем эта брошюра отличается от огромного количества существующего материала о Второй мировой войне.

«В порнографической литературе и фильмах во всем мире… понятие СС стало равнозначно сексуальному авантюризму» [1011]. Может, это и так, в секс-шопах и обычном книжном на Таймс-сквер наверняка продают материалы «пободрее» того, что напечатано в абсолютно невыразительной анонимной брошюрке. Читатель начинает задумываться о том, кто автор этого произведения и кому оно может нравиться. А вот и ответ: «Наиболее активно эротизируют нацизм мужчины-гомосексуалисты». (Интересно, где это происходит?) «Садо-мазохизм, а не свингерство – вот самый большой сексуальный секрет наших дней» [1012]. (Откуда, интересно, такая информация?) «Как получилось так, что режим, преследовавший гомосексуалистов, стал теперь их возбуждать?» [1013](Вопрос хороший, а где ответ?) Зонтаг неоднократно упоминает о геях, возбуждающихся от нацистов, но кто эти геи – совершенно непонятно.

В СВОИХ ЛУЧШИХ РАБОТАХ ЗОНТАГ ГРОМОЗДИТ ПРИМЕР НА ПРИМЕР, ЦИТАТУ НА ЦИТАТУ ТАК, ЧТО ЧИТАТЕЛЮ СЛОЖНО ПРИЙТИ К ДРУГОМУ ВЫВОДУ, ЧЕМ ТОТ, КОТОРЫЙ ПРЕДЛАГАЕТ ОНА САМА.

Ее феминистские статьи, как и статьи о фотографии, в самых подробных деталях демонстрируют, как кажущаяся со стороны анонимной последовательность (камера, изображение, метафора) искажает, изменяет, освобождает или порабощает. В эссе «Магический фашизм» вскрываются две слабые стороны Зонтаг – секс и политика. И то, и другое можно эстетизировать, но и то и другое не эстетично. Сексуальные игры не являются большим секретом. Порнографические материалы широкодоступны, и нет никакой необходимости напускать тумана и видеть глубину там, где ее нет, а именно в книге «Регалии СС». Фантазии о подчинении и доминировании не появились, как она пишет, «в наши дни» и к тому же свойственны как гетеросексуалам, так и гомосексуалистам. И даже если бы это были исключительно фантазии геев, то есть большая разница между тем, чтобы вырядиться в черную кожу и заявиться в бар в Гринвич-Виллидж, и тем, чтобы получать сексуальное удовлетворение от изображений нацистских зверств. Вообще, очень сложно понять, почему она неоднократно называет «Регалии СС» «порнографическим журналом» [1014]. Она сама считала, что «все отношения – это отношения хозяина и раба», проецировала свои представления на других людей, чтобы (незаметно и не привлекая к себе внимания) отвести от себя любые подозрения.

«Мистический фашизм» – это эссе, написанное человеком, получившим знания о сексуальности из книг, таких, как Мисимы или извращенной посредственности автора «Солнечного ануса»: «По мере того как социальный контракт бледнеет по сравнению с войной, трах и отсос кажутся всего лишь милыми и, следовательно, приятными. Развязка любого сексуального опыта, как Батай утверждал в течение всей своей жизни, является осквернением, богохульством» [1015].

Она не оспаривает утверждение Батая. Понятно, почему Зонтаг обиделась на заявление Рич о том, что в эссе нет «эмоционального обоснования». Аллегория, являвшаяся единственным удовольствием меланхолика, рискует превратиться в десантирование, отражение, в пассивный залог. За сохранение центральной роли в социальном дискурсе Зонтаг заплатила цену отсутствия аутентичности, в то время как центр социального дискурса начинал смещаться.

Болезнь Зонтаг имела некоторые неожиданные последствия. Одним из них стала прическа, узнаваемая наряду с коком Элвиса и париком Энди Уорхола цвета платинового испуга. Одной прически достаточно, чтобы угадать людей, которые ее носили. Прическа Зонтаг была простой – белая прядь на лбу на фоне темных волос, как полоса на спине скунса. Эта прическа стала настолько узнаваемой, что в реквизите передачи Saturday Night Live держали такой парик для того, чтобы использовать его в скетчах о нью-йоркских интеллектуалах [1016].

Как и в случае с большинством великих идей, история появления этой прически была проста. Сестра Сьюзен Джуди вышла в калифорнийском Сан-Матео замуж за Морри Коэна. Сьюзен находилась тогда в Европе и на свадьбе не присутствовала, отчего Джуди обиделась, и их отношения в течение 20 лет оставались натянутыми. Вскоре после свадьбы Джуди и Морри переехали в Гонолулу, где Джуди работала в универмаге. В 1970-м на Гавайи переехали Милдред и Нат. До этого они перебирались вслед за Джуди в Северную Калифорнию, а потом и на Гавайи. (Позднее Джуди и Морри уехали на Мауи, куда Милдред и Нат за ними уже не поехали.)

Сьюзен впервые приехала на Гавайи в 1973-м, после поездки в Китай. В «Проекте путешествия в Китай» она упоминала о том, что «после трех лет устала от несуществующей литературы, ненаписанных писем и несовершенных телефонных звонков между мной и М.» [1017]. Чередование близости и отторжения в отношениях с Милдред заложило основу стереотипа большинства любовных связей Сьюзен, и инициировала такую схему отношений чаще всего сама Зонтаг. Посещение членов семьи всегда вызывало у нее сильнейший стресс. «Она томилась ежесекундно и не могла дождаться, когда все это закончится» [1018], – говорил один из ее друзей. Когда Сьюзен поставили диагноз, она не сообщила родне о болезни, и о том, что у нее рак, один из ее дальних родственников узнал из журнала Hollywood Reporter [1019].

После того как Сьюзен стало лучше, она прилетела на Гавайи. Там она встретилась с Полом Брауном, парикмахером, дружившим с Натом и Милдред. На ярком тропическом солнце «я опасался, что она превратится в уголек, потому что она была белой, как лист бумаги», – говорил Браун. Милдред попросила его помочь ей привести дочь в порядок, «заставить Сьюзен лучше одеваться и пользоваться косметикой». Сохранилась одна фотография тех времен, на которой Сьюзен изображена накрашенной и в очень открытом платье. После химиотерапии она не потеряла волосы, вот только они поседели. Пол сделал ей стрижку и покрасил волосы в черный цвет, оставив белой лишь одну прядь [1020].