Бенджамин Мозер - Susan Sontag. Женщина, которая изменила культуру XX века

«ОН ГОВОРИТ МНЕ, ЧТО Я – ВЕЛИКОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИСКУССТВА» [1309], – ПИШЕТ ОНА.

Эмма необыкновенно красива, а «в истинной красоте всегда достаточно красоты на двоих» [1310], и эту красоту надо показывать. «Кавалер сперва попросил ее позировать внутри обтянутой бархатом, открытой с одной стороны коробки, а потом в огромной позолоченной раме». Эмма позирует так же, как и модели Энни. Они адаптируются под любой взгляд: на позы Эммы – ее «отношения», – за которыми наблюдал весь неаполитанский двор. «Что поделаешь, когда у меня талант актрисы, – говорит Эмма. – Если мне нравится угождать… На самом деле угождать очень просто. Этому можно научиться» [1311].

Будучи предметом искусства, Эмма может стать объектом для коллекции. Она сознательно делает так, что ее «соблазняют» один за другим влиятельные мужчины, а потом соединяет свою судьбу с самым богатым коллекционером. Зонтаг прекрасно понимает такую позицию: человек хочет сделать карьеру, и в том, что человека превращают в предмет, есть свои прелести. Психология коллекционера и предмета коллекционирования, охотника и добычи, все это дает прекрасную почву для афоризмов:

«Коллекция – это всегда больше, чем необходимо.

Коллекционер – потенциальный (если не на самом деле) вор.

Все иметь нельзя… Но можно иметь очень много» [1312].

Коллекционер из коллекционеров престарелый Кавалер – это меланхолик, для которого красота и искусство являются лекарством. «Его гиперреактивность – это героизм депрессивного человека», – пишет Зонтаг больше не о нем, а о себе самой. «Он доживал от одного водоворота меланхолии до другого путем удивительного распространения энтузиазма» [1313]. Благодаря приступам энтузиазма он становится обожателем. «Гораздо больше ему нравилось обожать, чем то, что его обожали. Кроме Эммы и потрясающей коллекции античных ценностей, ему ужасно нравятся вулканы: «Кавалер открыл в себе вкус к слегка инфернальному» [1314].

«Ничто не может остановить возбуждение хронического меланхолика, когда к нему приходит радость» [1315] . Эмма дарит радость великим мужам, но у великих женщин на этот счет совсем другое мнение. Первая из этих дам – мадам Веги Ле Брюн, художница и сверженная с престола королева Франции. Она убежала в Неаполь и раскусывает Эмму с первого взгляда:

«Ни на одном из портретов она не была так явно похожа на куртизанку, как на этом. Не самое лестное изображение независимой женщины, выживающей в большом мире благодаря своему остроумию и талантам, другой женщиной, которая играет в ту же опасную игру. Портрет, конечно, беспардонный, но успешный. Художница знала, кого рисовала. Она наверняка была уверена в том, что Кавалер (влюбленный) и молодая женщина (тщеславно-невинная) увидят портрет иначе, чем увидят его другие, и узрят в нем лишь дань уважения ее всепокорящей красоте.

Среди большого числа ролей и персон, которые она считала, что может играть, особо приятно ей было изображать женщин, чья судьба была не такой счастливой, как у нее самой. Принцесс Ариадну и Медею, которые пожертвовали всем – прошлым, семьей, социальным положением – ради любовника-иностранца, который их потом предал. Она считала их не жертвами, а людьми, которые были чрезмерно экспрессивными, личностями поистине героическими по силе своих чувств, которые с безрассудной искренностью отдались одному чувству.

Она подумала о своих Отношениях, улучшила постановку и драматургию» [1316].

Настоящей героиней оказывается Элеонора де Фонсека Пиментел – революционная писательница. Элеонора считает, что Эмма «не просто вульгарна и делает вид, что она больше, чем жизнь, но и коварная, вероломная и кровожадная». Это суждение отражает черты характера другого женского персонажа в романе, который, «пофонив» в начале, появляется только в самом последнем абзаце:

«Я [Элеонора] наговорила бы себе всяких глупостей по поводу того, как сложно быть женщиной. Это делают все, включая автора этой книги. Но я не могу простить тех, кто не думал лишь о своей славе и благосостоянии. Они думали, что они цивилизованные люди. Они были омерзительными. Пусть все они будут прокляты» [1317].

БЛЕСК СЛАВЫ, НАСЛАЖДЕНИЕ ОТ БОГАТСТВА И ПРИОБРЕТЕНИЯ, ПОБЕДЫ ВОЕННЫЕ И НА СЕКСУАЛЬНОМ ФРОНТЕ ПРЕКРАСНО ОПИСАНЫ ЧЕЛОВЕКОМ, ИХ ВКУСИВШИМ.

Но настоящая героиня романа от них отказалась, и именно это в глазах Зонтаг отличает по-настоящему благородных. «Я знала, что такое власть, – говорит Элеонора. – Я видела, как управляют этим миром, но я этого не приняла».

В эссе о Канетти Зонтаг писала:

«Учитель в интернате, которому он сейчас «поклоняется» и который завоевал его верность необыкновенной кровожадностью во время посещения классом скотобойни. Учитель заставил Канетти посмотреть одну очень жестокую сцену, после чего писатель понял, что убийство животных «останется со мной навсегда».

Она цитировала его наблюдение о том, что «самый громкий отрывок в трудах Кафки говорит об этой вине по отношению к животным» [1318]. И у Зонтаг нет лучше обличения в тщеславии и коварстве Эммы, Нельсона и Кавалера, а также мира, в котором они правят, как изображение ситуации с рабством животных. На одном из праздников во дворе фигурирует искусственный фонтан, на котором возлежит масса еды, включая живых существ. На еду с ножами в руках безжалостно набрасываются одичавшие граждане.

«В нос ударял запах крови и экскрементов перепуганных животных, в уши били звуки агонии убиваемых животных и вопли людей, падающих или сталкиваемых с горы» [1319].

Однако жестокость не всегда может быть такой эффектной. У Кавалера есть обезьянка по кличке Джек. Обезьянка в коллекции «связана, сделано все, чтобы ей было удобно». Кавалер обращается с Джеком так, как Сьюзен обращается с теми, кто любил ее больше, – и наоборот. «Ему был нужен выдуманный протеже, шут, – пишет она, – и бедный Джек любил его настолько унизительно сильно, что не возражал». И потом он «начал добавлять в свое обращение с обезьянкой немного жестокости, малость лишений» [1320]. Ни при одном дворе такое поведение не считалось зазорным. Но зверства не сходят с рук тем, кто их совершил, и «ужасное» трио получает по заслугам.

«ПУСТЬ ВСЕ ОНИ БУДУТ ПРОКЛЯТЫ» – ЭТО ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА В РОМАНЕ. НО ЭТО НЕ ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ЗОНТАГ.

Ее герои поистине омерзительны. При этом их можно искренне полюбить. Они расширяют внутренние границы, что она и делала. Они отвергают внешние ограничения, которые насаждают общество, политика, любовь и страсть, что делала и она сама. В этой борьбе герои, как и она, оказываются героями и монстрами одновременно.

В романе «Любовница вулкана» она сознательно избежала соблазна определить стороны или выбрать их окончательно и бесповоротно. В эту ловушку попала большая часть ее политических текстов, превратившихся в пропаганду. Вместо этого она тщательно рассматривает противоречащие друг другу мотивы героев, маленькие войны, совмещая энергетику своих ранних эссе с туманностью своих лучших рассказов. Новеллиста от памфлетиста отличает то, что у одного нет четких взглядов, а другой признает, что сложности и конфликты являются частью жизни людей.