Ольга Хорошилова - Мода и гении. Костюмные биографии Леонардо да Винчи, Екатерины II, Петра Чайковского, Оскара Уайльда, Юрия Анненкова и Майи Плисецкой

После представления роты о ней как-то сразу позабыли. Сарандова, как потом говорила, получила из рук Екатерины II бриллиантовый перстень «ценой в 1800 рублей ассигнациями». Амазонской роте выдали десять тысяч рублей серебром. На том дело и кончилось. Амазонки вновь стали добрыми хозяйками, супругами греческих солдат и офицеров.

Среди конфликтов, в которых участвовала Россия в XVIII столетии, главными модообразующими были русско-турецкие кампании. Кажется, мы боролись с османами весь век. В 1710 году Петр I начал войну против турок, организовал неуспешный Прутский поход, мы потеряли Азов и территории по реке Орель. Это поражение предрешило исход кампании и стало поводом к новой войне против османов в 1735–1739 годах. В результате русские войска лишь вернули Азов. Черное море оставалось заветной мечтой, и не только для императрицы Анны Иоанновны и Миниха. Екатерина Великая сделала борьбу за выход к Черному морю частью своей политической программы.

В 1768 году началась новая фаза битвы за Причерноморье, главную роль в которой сыграли Петр Румянцев, Александр Суворов, Алексей Орлов и Григорий Спиридов. Блистательные победы русской армии и флота заставили осман сложить оружие и подписать в 1774 году невыгодный для них Кючук-Кайнарджийский мирный договор. Теперь настал черед турок мстить за поражение. В 1787 году они объявили войну России. Кампания ознаменована русскими викториями при Кинбурне (1787), Очакове (1788), у Фокшан и Рымника (1789), у Калиакрии (1791). Кульминацией стала осада и падение крепости Измаил в 1790 году. Ясский мирный договор 1791 года закрепил за Россией Очаков и Крым, а также земли между Южным Бугом и Днестром. Граница между Российской и Османской империями проходила отныне по реке Днестр.

Разумеется, громкие победы не могли не отразиться на моде, всегда столь отзывчивой на военные усилия российских монархов. Показательно, что до начала Русско-турецкой войны 1768–1774 годов отношение к турецкому стилю было скорее негативным: османов воспринимали как потенциальных и притом весьма опасных врагов. Возможно, это обстоятельство привело к тому, что в 1764 году императрица запретила являться на публичные маскарады в турецких и «прочих азиатских платьях». Этот стиль был еще не в чести и в русской моде почти не присутствовал.

Однако во время войны и особенно после ее завершения османские мотивы эдакими военнопленными начали проникать в светскую моду. Русские щеголи, надевая костюмы и аксессуары в турецком вкусе, чувствовали себя победителями, примеряющими трофеи.

В 1770 году Алексей Орлов преподнес Екатерине II изящный подарок — веер в ознаменование Чесменской баталии. Ныне он хранится в Эрмитаже. В рокайльной рамке, увитой нежнейшими цветками, два корабля — турецкий и русский, изображенные почти борт в борт. Русские явно одерживают победу, хотя и они, и османы изображены до комичности условно. Веселые путти по обеим сторонам шлют нашим морякам розочки и поцелуи. Таким запечатлел сражение художник Козлов, а ювелир Адор придумал оправу с греческими доспехами в медальонах.

Тогда же появились костюмы в османском вкусе. К примеру, платье de musulmane, приобретенное за 300 рублей у французского маршана Лебера, встречается в описи приданого великой княгини Елизаветы Алексеевны за 1793 год.

В 1780-е и особенно в 1790-е годы стали необычайно популярны головные уборы в виде тюрбанов, которыми щеголихи дополняли свои псевдотурецкие наряды. Носили их и представители семьи Романовых. В счетах великой княгини Марии Федоровны (будущей императрицы) упоминается пуф «а-ля султан, обшитый крепом и красивым шелковым кружевом», созданный знаменитой парижской модисткой и портной Розой Бертен. Скорее всего, он имел форму чалмы. Плюмажи, украшавшие подобные головные уборы, назывались сультан.

Среди близких императрице вельмож самым ярым и ярким поклонником османского стиля был, пожалуй, светлейший князь Григорий Потемкин. Он считал османский стиль своим завоеванием. Светлейший князь в роскошном азиатском халате на меху, лежа в гостиной, уставленной прелестными восточными мебелями и безделушками, ощущал себя Марсом среди военных трофеев. И зело впечатлял этим гостей. «Когда, бывало, видишь его небрежно лежащего на софе, с распущенными волосами, в халате или шубе, в шальварах, с туфлями на босу ногу, с открытой шеей, то невольно воображаешь себя перед каким-нибудь турецким или персидским пашою», — сообщал Луи-Филипп Сегюр.

В «трофейном» турецком стиле оформлялись покои русской знати. Декораторы и архитекторы корпели над книгами и гравюрами, чтобы перевести сухие описания и скупые штрихи на богатый язык русской роскоши. В 1777 году одну из внутренних комнат Екатерины II переделали в «турецкие покои», о чем в сентябре того же года сообщил «Камер-фурьерский журнал». Турецкую комнату создали и в Гатчинском дворце Григория Орлова. Османскими гостиными и кабинетами восторгались гости светлейшего князя Потемкина, в том числе графиня Головина. «Вечерние собрания у князя Потемкина становились все чаще. Волшебная азиатская роскошь доходила до крайней степени, — отмечала Варвара Головина. — Те дни, когда не было бала, общество проводило вечера в диванной гостиной. Мебель была покрыта турецкой розовой материей, вытканной серебром, на полу был разостлан такой же ковер с золотом. На роскошном столе стояла филиграновая курительница, распространявшая аравийские благоухания. Нам разносили чай нескольких сортов. Князь носил почти всегда кафтан, обшитый соболем… у княгини было платье, очень похожее на одежду султанской фаворитки: недоставало только шаровар».

В 1775 году подписание мирного договора с Портой отметили в имении генерал-фельдмаршала Румянцева в селе Троицком, получившем второе почетное имя Кайнарджи. В парке построили миниатюрную деревянную копию одной из крепостей, взятых Румянцевым во время кампании. Но самыми эффектными архитектурными памятниками победам русской армии стали Чесменский дворец и Чесменская церковь.

В 1774–1775 годах чередой пронеслись балы в османском вкусе. В 1775-м на нескольких «Турецких кадрилях» Екатерина II присутствовала в турецком платье. В июне того же года в Петербурге Шляхетный кадетский корпус организовал грандиозный праздник в честь победы над Портой. На площади возвели амфитеатр и в центре поставили триумфальную колонну «в 50 футов вышины, украшенную сверху статуей богини Славы, окруженной знаменами и значками, отнятыми у турок». Великолепный фейерверк и роскошный ужин в лучших «викториальных» традициях завершили это действо.

Впрочем, даже оно не затмило того феерического празднества, который устроил еще во время русско-турецкой кампании богач и балагур Лев Нарышкин. Он поспешил польстить Екатерине II раньше всех и за два года до окончания войны восславил гений матушки-императрицы, бившей турок и на суше, и на море.